"Питер Акройд. Чаттертон" - читать интересную книгу автора

первых порах ее удивляла такая сдержанность; теперь же она воспринимала их
привычное немногословие как должное. О своих удачливых сверстниках они
говорили и того меньше, а если и говорили, то с необычайной осторожностью,
граничившей с нерешительностью, - как если бы оба сознавали опасность
показаться завистниками. Прежде, бывало, Чарльз проводил немало приятных
часов вместе с Филипом, пародируя или добродушно высмеивая сочинения
молодых писателей, в которых не находил ни капли таланта. Но в последние
годы он прекратил подобные забавы.
Филип, уже несколько раскрепостившись благодаря выпитому, сообщил:
- Вышел новый Флинт.
Чарльз встретил новость с неожиданным вниманием, и Филип посмотрел в
тарелку.
- Это роман, - добавил он более осторожно.
- Как называется?
- Тем временем. - Филип не знал, улыбнуться ему или нет, и, ища
подсказки, поднял глаза на Чарльза.
- О, это так модно. Так современно. Я бы даже сказал, живописно. -
Чарльз подражал переливчатым интонациям Эндрю Флинта: ему они были хорошо
известны, поскольку в университетскую пору они с Флинтом дружили. Тогда ему
даже нравилось флинтовское сочетание велеречия и острословия. Теперь же он
не преминул добавить: - Жаль, что писатель он никудышный.
- Да. - Филип всегда считался с мнением Чарльза в таких вопросах, но
все же решился на маленькое уточнение: - Странно, но его ведь раскупают.
- Да мало ли кого раскупают, Филип. Раскупают кого угодно.
Вивьен и Эдвард, которым надоело слушать этот разговор, стали уносить
посуду на кухню. Темнело, и, когда беседа вдруг смолкла, Чарльз Вичвуд
услышал звон убираемой посуды в других комнатах, чьи-то голоса и смех в
соседних квартирах. На миг ему показалось, что все остальные жильцы дома -
просто назойливые чужаки, какие-то уродливые образы, родившиеся в
посторонней голове.
- Я ненавижу этот дом, - сказал он Филипу. Сумерки уже сгустились, и
оба, очутившись в тени, не двигаясь, смотрели друг на друга. - Но что же
поделать? Куда нам еще податься? Где еще нам по карману поселиться?
В комнату возвратилась Вивьен, и, как только она зажгла свет, Чарльз
снова повеселел.
- Почему бы тебе не поместить в свою библиотеку мою книжку? - вдруг
спросил он Филипа. - Тогда я мог бы взять общественную ссуду.
- Недурная мысль.
Филип помешивал ложкой десерт из ревеня, который поставила перед ним
Вивьен. Он знал, что под "книжкой" Чарльз разумеет свои стихи, которые они
с Вивьен размножили на ксероксе, скрепили и отнесли в несколько книжных
магазинов. Насколько Филипу было известно, они до сих пор пылились там на
полках. Вивьен почувствовала смущение Филипа и поспешно предложила ему еще
взбитых сливок к ревеню, а затем они заговорили о другом. Хотя ни Чарльз,
ни Филип не приписывали университету каких-либо особенных достоинств
(скорее наоборот), от Вивьен все же не могло укрыться, что - по крайней
мере, когда друзья говорили между собой, - их отзывы о своей жизни после
студенческих лет были куда более сдержанными и вялыми. Казалось, годы,
истекшие с той поры, - всего лишь вешки в какой-то игре, лишенные подлинной
значимости, а порой и всякого смысла. О событиях недавнего времени оба