"Питер Акройд. Чаттертон" - читать интересную книгу автора

6 Фильмов ужасов (фр.).

- Эдвард Идолопоклонник! Поди-ка сюда на минутку и погляди, что у меня
есть! - Никакого ответа. - Это важно, Эдди!
Тогда мальчик с притворной неохотой показался из-за ширмы.
- Что ты об этом скажешь?
Эдвард быстро взглянул на полотно.
- Это фальшивка.
Чарльз уже наполовину убедил себя в том, что приобрел чрезвычайно
ценную картину, и потому его раздосадовал такой ответ.
- Где это ты выучился таким словечкам, Эдвард Немилосердный?
Мальчик поборол искушение улыбнуться.
- Мама съест тебя, когда узнает.
Чарльз отставил картину и приложил к груди руку.
- Сколь сладостная смерть. Впрочем, не думаю.
Тут Эдвард наконец рассмеялся; а Чарльз сгреб сына в охапку и принялся
щекотать ему коленки и лодыжки. Мальчик зашелся беспомощным хохотом, а
потом с трудом прокричал:
- Мама зарежет тебя за то, что ты тратишь ее деньги!
Чарльз перестал щекотать сына и серьезно опустил его на пол. Эдвард
сделал шаг назад, протер глаза и с вызовом посмотрел на отца, но Чарльз уже
снова занялся портретом и начал тихо и монотонно посвистывать, как будто
рассматривая его по-иному. Чтобы утешить отца, мальчик обнял его и
прошептал:
- Это фальшивка.
- Не заняться ли тебе чем-нибудь, Эдвард Безработный? - Чарльз чуть
помедлил на последнем слове - даже немного покраснел, как показалось его
сыну, - и добавил: - Я занят. - Затем, уже утомленным голосом, он
произнес: - Мне нужно побыть одному, Эдвардино.
По-видимому, его и в самом деле занимали какие-то мысли, так как он
отложил в сторону картину и достал лист бумаги из ящика деревянного
письменного столика. Он вставил его в переносную пишущую машинку и
напечатал:


"ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
мосты довольства"

Чарльз поглядел в окно. Он настолько ушел в свои мысли, что сам не
заметил, как его взгляд, отпрянув в испуге от бездонного неба, остановился
на воробье, который скакал по крыше соседнего дома. Казалось, его левое
крыло полусгнило, а воздух вокруг дрожал. Чарльз вновь отвел глаза,
стараясь стереть этот образ из памяти.
Вот уже несколько недель он корпел над длинным стихотворением, но ему
было в радость сочинять медленно и изредка: ведь признание - всего лишь
вопрос времени, и ему казалось, что не стоит особенно торопиться. Он был
настолько уверен в своем таланте, что вовсе не собирался по пустякам
тревожиться о признании: еще не пора.
Он остался доволен строкой, которую только что сочинил, и в
нахлынувшем воодушевлении снова взял портрет и водрузил его перед собою на