"Василий Аксенов. Московская сага-3. Тюрьма и мир" - читать интересную книгу автора

прекрасный, чистый корабль! У меня была крохотная, но идеальная каютка. Душ
в коридоре, чистое белье...
-- У нас тут этот корабль называют зековозом, -- сказал Кирилл, глядя в
землю, что было нетрудно, поскольку они шли в гору, а тачка была тяжела.
-- Что это за жаргон, Градов? -- строго вопросила она и потом
зачастила, ласково теребя его загривок, пощипывая щеку: -- Перестань,
перестань, Градов, милый, дорогой мой и ненаглядный, не нужно, не нужно
преувеличивать, делать обобщения...
Он приостановился на секунду и твердо сказал:
-- Этот пароход перевозит заключенных. -- В конце концов должна же она
знать положение вещей. Ведь нельзя же жить в Магадане и не знать магаданскую
норму.
Короткая эта размолвка пронеслась, не омрачив их встречи. Они шли в
гору по разбитой, еле присыпанной щебнем дороге, толкая перед собой ее
пожитки, словно Гензель и Гретель, сияя друг на друга. Между тем уже
темнело, кое-где среди жалких избенок и перекосившихся насыпных, почему-то в
основном грязно-розового цвета бараков поселка Нагаево зажигались огоньки.
Цецилия начала наконец замечать окружающую действительность.
-- Вот это и есть Магадан? -- с искусственной бодростью спросила она.
-- А где мы будем ночевать?
-- У меня тут отдельная комната, -- он не смог удержаться от гордости,
произнося эту фразу.
-- О, вот это да! -- вскричала она. -- Обещаю тебе жаркую ночь, дорогой
Градов!
-- Увы, я этого тебе обещать не могу, Розенблюм, -- виновато поежился
он и подумал: если бы от нее, от миленькой моей старушки, хотя бы не пахло
этими котлетами с луком.
-- Увидишь, увидишь, я разбужу в тебе зверя! -- Она шутливо оскалилась
и потрясла головой. Рот, то есть зубы, были в плачевном состоянии.
Они прошли вверх еще несколько минут и остановились на верхушке холма.
Отсюда открывался вид на лежащий в широкой ложбине между сопок город
Магадан, две его широких пересекающихся улицы, проспект Сталина и Колымское
шоссе, с рядами каменных пятиэтажных домов и скоплениями мелких строений.
-- Вот это Магадан, -- сказал Кирилл.
На проспекте Сталина в этот момент зажглись городские фонари. Солнце
перед окончательной посадкой за сопками вдруг бросило из туч несколько лучей
на окна больших домов, в которых жили семьи дальстроевского и лагерного
начальства. В этот момент город показался с холма воплощением благополучия и
комфорта.
-- Хорош! -- с удивлением сказала Цецилия, и Кирилл вдруг впервые
почувствовал некоторую гордость за этот городок-на-косточках, за этот
сгусток позора и тоски.
-- Это город Магадан, а там, откуда мы пришли, был только лишь поселок
Нагаево, -- пояснил он.
Мимо них, сильно рыча на низкой передаче и сияя заокеанскими фарами,
прошел легковой автомобиль. На руле лежали перчатки тонкой кожи с пятью
круглыми дырками над костяшками пальцев. В суровой безмятежности проплыл
мимо английский нос капитана.
Чем дольше они шли, тем больше отклонялись в сторону от фешенебельного
Магадана, тем страшнее для Цецилии Розенблюм становились дебри преступного