"Рюноскэ Акутагава. Муки ада" - читать интересную книгу автора

только своей картиной. Странное дело, стоило ему сказать себе: "Ну,
принимаюсь за работу!" - как он, такой чадолюбивый отец, забывал даже
родную дочь. Тот ученик, о котором я давеча упоминала, рассказывал мне,
что, когда Есихидэ брался за работу, в него точно лиса вселялась. И
правда, в то время прошел слух, будто Есихидэ составил себе имя в живописи
потому, что дал обет богу счастья. В подтверждение некоторые говорили, что
надо только потихоньку подсмотреть, как Есихидэ работает, и тогда
непременно увидишь, как вокруг него - и спереди, и сзади, и со всех сторон
- вьются призраки-лисицы. Правда то, что, взяв в руки кисть, он забывал
обо всем на свете, кроме своей картины. И днем и ночью сидел он,
запершись, и редко выходил на дневной свет. А когда писал ширму с муками
ада, то стал совсем как одержимый.
Мало того что у себя в комнате, где и днем были спущены занавеси, он
при свете лампад тайными способами растирал краски или, нарядив учеников в
суйкан или каригину, тщательно срисовывал каждого в отдельности. От таких
чудачеств он не воздерживался никогда, даже еще до того, как стал писать
ширмы с муками ада, при любой работе. Когда он писал в храме Рюгайдзи
картину "Круговорот жизни и смерти", то спокойно присаживался перед
валявшимися на дорогах трупами, от которых всякий обыкновенный человек
нарочно отворачивается, и точка в точку срисовывал полуразложившиеся руки,
ноги и лица. Каким образом находил на него такой стих - это, пожалуй, не
всякий поймет. Рассказывать подробно сейчас не хватит времени, но если
поведать вам самое главное, то вот как это происходило.
Однажды, когда один из учеников Есихидэ (тот самый, о котором я уже
говорила) растирал краски, мастер вдруг подошел и сказал ему:
- Я хочу немного соснуть. Только в последнее время я все вижу плохие
сны.
В этом не было ничего особенного, и ученик, не бросая работы, коротко
ответил:
- Хорошо.
Однако Есихидэ - что бы вы думали! - с небывало грустным видом смущенно
попросил:
- Не посидишь ли ты возле меня, пока я буду спать?
Ученику показалось странным, что мастер принимает так близко к сердцу
какие-то сны, но просьба не была обременительна, и он согласился. Тогда
мастер опять встревоженно и как-то смущенно продолжал:
- Тогда ступай в заднюю комнату. А если придут другие ученики, то пусть
ко мне не входят.
Это была та комната, где он писал картины, и там при задвинутой, как
ночью, двери в тусклом свете лампад стояла ширма с картиной, пока
набросанной только тушью. Ну вот, когда они пришли туда, Есихидэ подложил
под голову локоть и крепко заснул, как будто совсем обессилев от
усталости. Но не прошло и получаса, как до слуха сидевшего возле него
ученика стали доноситься какие-то непонятные, еле слышные стоны.



8

Стоны становились громче и постепенно перешли в прерывистую речь -