"Рюноскэ Акутагава. Муки ада" - читать интересную книгу автора

его время нет нигде на свете.
Нечего говорить о том, какой высоты Есихидэ достиг в искусстве
живописи. Правда, так как его картины и по рисунку и по краскам во всем
отличались от произведений других художников, то среди его
недоброжелателей, собратьев по кисти, поговаривали, что он шарлатан. По их
словам, когда дело касается картин Каванари, или Канаока [Каванари
(Кудара-но Каванари, 782-853), Канаока (Косэ-но Канаока, работал в
последней четверти IX в.) - прославленные художники своего времени], или
других знаменитых старых мастеров, то о них ходят удивительные рассказы:
то будто на разрисованной створке двери в лунные ночи благоухает слива, то
будто слышно, как придворные, изображенные на ширме, играют на флейте...
Когда же речь идет о картинах Есихидэ, то говорят только странные и жуткие
вещи. Например, о картине "Круговорот жизни и смерти" [обязательный сюжет
росписи в буддийском храме: задача ее - отвратить от всякого проявления
жизни и пробудить стремление к нирване], которую Есихидэ написал на
воротах храма Рюгайдзи, рассказывали, что когда поздно ночью проходишь
через ворота, то слышатся стоны и рыдания небожителей. Больше того,
находились такие, которые уверяли, что чувствовали даже зловоние
разлагающихся трупов. А портреты женщин, нарисованные по приказу его
светлости? Говорили ведь, что не проходит и трех лет, как те, кто на них
изображен, заболевают, словно из них вынули душу, и умирают. Послушать
злоязычных, так это самое верное доказательство, что в картинах Есихидэ
замешано колдовство.
Но поскольку Есихидэ, как я уже говорила, был человек особенный, то он
только гордился этим, и когда как-то раз его светлость изволил пошутить:
"Ты, кажется, любишь уродство?" - то он, неприятно усмехнувшись своими не
по возрасту красными губами, самодовольно ответил: "Да, всем этим
художникам-верхоглядам не понять красоты уродства!" Пусть он и первый
художник в стране, но так кичиться в присутствии его светлости... Недаром
ученик, о котором я давеча упоминала, потихоньку дал ему кличку
"Тираэйдзю", хуля его за то, что он зазнается. Вы, наверно, знаете:
Тираэйдзю - так звали черта, который давно в старину прибыл к нам из
Китая.
Но даже у Есихидэ, даже у этого человека, который не признавал никого и
ничего, было одно настоящее человеческое чувство.



5

Есихидэ до безумия любил свою единственную дочь, ту самую
девушку-камеристку. Я уже говорила, что девушка была нежная, хорошая дочь,
но и его любовь к ней отнюдь не уступала ее чувству, и если рассказать,
что этот человек, который на храмы никогда не жертвовал, на платья дочери
или украшения для ее волос денег не жалел никогда, может показаться, что
это просто ложь.
Впрочем, любовь Есихидэ к дочери сводилась лишь к тому, что он ее
лелеял, а найти ей хорошего мужа - этого у него и в мыслях не было. Какое
там! Если за девушкой кто-нибудь приударял, он, наоборот, не
останавливался перед тем, чтоб набрать головорезов, которые нападали на