"Рюноскэ Акутагава. Генерал" - читать интересную книгу автора

висевший на боку японский меч. В это время со стороны деревни снова
раздался дробный стук копыт, и подскакали три офицера. Не обращая на них
внимание, фельдфебель занес меч. Но прежде чем он его опустил, три офицера
медленно поравнялись с ним. Командующий армией! Фельдфебель и рядовой
Тагути повернулись лицом к ехавшему верхом генералу и отдали честь.
- Русские шпионы!
В глазах генерала на миг сверкнуло безумие маньяка.
- Руби! Руби!
Фельдфебель взмахнул мечом и одним ударом зарубил молодого китайца.
Голова, подпрыгивая, покатилась по корням ивы. Кровь большим пятном
растеклась по желтоватой земле.
- Так! Великолепно!
Генерал с довольным видом кивнул и тронул коня.
Проводив генерала взглядом, фельдфебель с окровавленным мечом стал
позади второго китайца. По всему было видно, что резня доставляет ему еще
больше удовольствия, чем генералу.
"Этих... и я бы мог убить", - подумал рядовой Тагути, присаживаясь у
ствола сухой ивы. Фельдфебель опять занес меч. Бородатый китаец молча
вытянул шею, не дрогнув ресницами...
Один из сопровождавших генерала штабных офицеров, подполковник Ходзуми,
сидя в седле, смотрел на холодную весеннюю равнину. Но глаза его не видели
ни далеких высохших рощ, ни поваленных на краю дороги каменных плит; в
голове у него все время звучали слова некогда любимого писателя Стендаля:
"Когда я смотрю на увешанного орденами человека, я не могу не думать о
том, какие жестокости пришлось ему совершить, чтобы добыть эти ордена".
Опомнившись, он заметил, что сильно отстал от генерала. Слегка
вздрогнув, он пришпорил лошадь. В бледных лучах только что выглянувшего
солнца сверкнуло золото позументов.



3. СПЕКТАКЛЬ В ЛАГЕРЕ

Четвертого мая тридцать восьмого года Мэйдзи в штабе армии,
расположенном в Ацзинюбао, после утреннего богослужения в память павших
воинов решено было устроить спектакль. Под зал заняли обычный в китайских
деревнях деревенский театр под открытым небом, перед наскоро сколоченной
сценой повесили занавес, тем дело и ограничилось. А на циновках задолго до
назначенного часа уселись солдаты. Эти солдаты в грязноватых мундирах
цвета хаки, со штыками, болтающимися у пояса, были жалкими зрителями,
настолько жалкими, что даже называть их зрителями казалось насмешкой. Но
оттого радостные улыбки, сиявшие на их лицах, казались еще трогательнее.
Офицеры штаба армии во главе с генералом, этапная инспекция и
прикомандированные к армии иностранные офицеры сидели в ряд на стульях
позади, на возвышении. Хотя бы из-за одних штабных погон и адъютантских
аксельбантов этот ряд выглядел куда более блестящим, чем солдатские ряды.
Больше, чем сам командующий армией, способствовал этому блеску любой
иностранный офицер, будь он хоть последним дураком.
Генерал и в этот день был в превосходном настроении. Беседуя с одним из
адъютантов, он время от времени заглядывал в программу, и в глазах его все