"Марк Александрович Алданов. Истоки " - читать интересную книгу автора

возможного, не очень интересующийся женщинами, деньгами, наукой,
интересующийся только своей карьерой. "Вероятно, его идеал: чтобы каждый
день в каждой русской газете были слова "профессор М. Я. Черняков". А
позднее, когда их "прогрессивная партия" создаст парламент, чтобы всюду
было: "как нам сказал член Палаты М. Я. Черняков", "интервью с проф. М. Я.
Черняковым", "по мнению лидера прогрессивной партии М. Я. Чернякова..." И
вместе с тем он человек неглупый и хороший, я не могу этого отрицать..."
- А то, может, разопьем еще бутылку? - спросил он. Михаил Яковлевич
взглянул на часы и не успел ответить. За соседним столом произошло смятение.
Немцы повскакали с мест и бросились к окнам. Послышались голоса: "Der
Kaiser!..", "Alexander der Zweite..."* Черняков и Мамонтов тоже поднялись.
По площади проезжали верхом два человека. Один из них был царь. Слева ехал
человек гораздо более молодой, в иностранном мундире. "Эдуард! Принц
Уэльский! - восторженно прошептал немец. - Принц Уэльский!" Сзади, на
довольно большом расстоянии, ехали два казака. Александр II, чуть
наклонившись в седле, что-то с улыбкой рассказывал своему спутнику.
"Наверное, они разговаривают о женщинах, - почему-то подумал Мамонтов, -
тот, говорят, еще перещеголяет нашего, хотя его перещеголять невозможно..."
Об успехах молодого принца Уэльского у дам уже ходили по Европе всевозможные
рассказы. "И как смотрит на царя, с каким восторгом. Учится, должно быть.
Вот только ему наружностью до нашего далеко. Правду говорят, что наш, как
был и его отец, самый красивый человек в России", - с завистью думал Николай
Сергеевич, вглядываясь в лицо Александра II. Немец объяснил, что этих
лошадей подарил царю турецкий султан. "Кровные арабские жеребцы, таких нет
нигде в мире!"
______________
* "Царь!..", "Александр Второй!.." (нем.)


III

В Петербурге говорили, что дед госпожи фон Дюммлер, будто бы перс или
турок, был не то лакеем Екатерины II, не то камердинером Павла I. По другим
сведеньям, отец Софьи Яковлевны был армянским стряпчим в Баку. Говорили и
то, что она внучка выкреста из евреев. По богатству ее муж не мог
соперничать со старыми и новыми миллионерами. Тем не менее их дом считался
одним из первых в столице. Почти все признавали, что этим Дюммлер обязан
своей жене: "Не она сделала блестящую партию, а он". Знаменитый художник
написал портрет Софьи Яковлевны и, назначая за него скромную плату, пояснил,
что работа была для него "большой честью и еще большей радостью". Тургенев
писал ей длинные письма с черновиками и копией. Шепотом из года в год
передавали, что не сегодня, так завтра она будет выведена в очередном
великосветском романе Болеслава Маркевича или князя Мещерского и выйдет
скандал на всю Россию. Но этой зимой слух оборвался: в декабре в доме
Дюммлеров побывал царь, не баловавший посещеньями Рюриковичей и даже великих
князей. И стало ясно, что дом не будет изображен ни князем Мещерским, ни
Болеславом Маркевичем.
В этот вечер особняк на набережной был ярко освещен огромными огненными
вензелями императора и императрицы. У подъезда стояли парные извозчичьи
сани. "Если у нее гости, то как же говорить о таком деле? - подумал Николай