"Марк Александрович Алданов. Святая Елена, маленький остров ("Мыслитель" #4) " - читать интересную книгу автора

девочки, старого садовника, малайца Тоби. Бетси представила его императору.
Лас-Каз, улыбнувшись его величеству, на изысканном английском языке
сказал малайцу:
- Вряд ли, милый Тоби, вы могли когда-либо думать, что будете
разговаривать с великим человеком, слава которого облетела вселенную?
Но, к большому смущению Лас-Каза, его изысканная речь пропала даром:
старый малаец никогда в жизни не слыхал имени Наполеона.
Бетси тоже была сконфужена.
- Тоби, - сказал укоризненно Лас-Каз, - как вы могли не слыхать о
человеке, который завоевал весь мир... завоевал силой оружия и покорил своим
гением, заведя порядок, возвеличив власть и дав торжество религии.
На этот раз Тоби понял, о ком идет речь, и радостно закивал старой
головой. Без сомнения, добрые джентльмены имеют в виду великого, грозного
раджу Сири-Три-Бувана, джангди царства Менанкабау, который покорил радшанов,
лампонов, баттаков, даяков, сунданезов, манкасаров, бугисов и альфуров,
умиротворил малайские земли и ввел культ крокодила. Но этот знаменитый
человек давно умер.
Лас-Каз грациозно засмеялся, так, как смеялись придворные 18-го века в
версальской зале Oeil de Boeuf, и сказал, что у его величества был,
оказывается, в свое время опасный конкурент. Однако Наполеон довольно хмуро
выслушал его шутку, велел дать - потом - малайцу двадцать золотых и круто
повернул назад.
В самом конце прогулки, подходя к дому, император внезапно перебил
Лас-Каза, рассказывавшего анекдот из жизни старого двора, и коротко спросил:
- А много их, вы не знаете?
- Кого, ваше величество? - не понял Лас-Каз.
- Да этих, малайцев, - сердито пояснил Наполеон.
Лас-Каз сообщил, что, насколько он помнит, малайское племя исчисляется
миллионами.
Император что-то проворчал и хмуро вошел в свой павильон.


В обществе взрослых людей - Бетси в 1818 году уехала со своей семьей в
Европу - император бывал сух и молчалив. Он предпочитал одиночество и часто
проводил целые дни, не выходя из комнаты и не разговаривая почти ни с кем.
Иногда для развлечения катался по узкой опасной дороге Devil's Punchbowl,
над крутыми обрывами пропастей, и, приказывая шальному кучеру Аршамбо во всю
прыть гнать тройку лошадей, доставлял себе иллюзию прежней игры жизнью и
смертью; иногда зачем-то из окна своей комнаты стрелял в домашних коз и
баранов, приводя в отчаяние людей, заведовавших хозяйством Лонгвуда. Но
большую часть дней и долгих бессонных ночей он проводил в чтении, на
заваленном книгами диване своей комнаты, или в горячей ванне, в которой
Наполеон просиживал долгие часы, - иногда завтракал в ней и обедал. В ванне
бритва чувствовалась слабее и мысли были не так ужасны.


У одного из его приближенных - у того, кто, при всех своих недостатках,
был особенно предан императору, кто оставался с ним до конца его дней и кого
он сам называл своим сыном, - была красивая жена. На нее в последние годы
жизни Наполеон обратил усталое внимание. У женщины этой родилась на Святой