"Марк Александрович Алданов. Пещера (Трилогия #3) " - читать интересную книгу автора

чтобы при случае его продернуть. "Ну, что ж, надо садиться за работу". Он
потянулся, зевая, и отправился в кухню: там горничная все приготовила для
липового настоя, который он пил по вечерам, - надо было только вскипятить
воду. В его кабинетной жизни это изготовление настоя по вечерам было
маленьким развлечением, - выходило забавно, что он работает на кухне.
Серизье рассеянно глядел на поднимавшиеся из воды пузырьки и думал о
разных предметах: о русской даме, о разговорах на обеде у адвоката, о теме
для передовой статьи. Писать вообще было не так трудно, - перо обычно само
бежало по бумаге. Но выбор темы давался ему нелегко. "Веймарское
Национальное Собрание?" Он мог написать и о Веймарском Национальном
Собрании, но думал, что девять десятых французских читателей весьма мало
этим собранием интересуются. "Вероятно, Эберт будет избран президентом...
Нужно, конечно, его похвалить..." В уме у Серизье сразу сложилось несколько
фраз о символическом смысле события: социал-демократ, ремесленник, сын и
внук ремесленников, приходит на смену гордой династии Гогенцоллернов. Было,
однако, ясно, что завтра десять других публицистов скажут об этом то же
самое и усмотрят в событии тот же символический смысл. Вдобавок, Серизье не
очень хотелось хвалить Эберта: при самом искреннем интернационализме, он
недолюбливал немцев, хоть тщательно это скрывал, даже от самого себя. "Надо
считаться с читателями. Нет, это неинтересная тема... Принкипо? Слишком
острый вопрос..." В партии проект созыва русской конференции на Принкипо
вызывал резкие споры. Серизье избегал таких вопросов: уж если идти на бурю,
то, конечно, из-за серьезных вещей, а не из-за этой конференции. Русские
дела за два года надоели ему чрезвычайно, - одним надо было говорить со
вздохом: "как все это тяжело и печально!", а другим: "да, чрезвычайно
интересный опыт..." Понять же, что творилось в России, было совершенно
невозможно. "Напишу на общие темы", - подумал с облегчением Серизье и
потушил огонь: крутой кипяток переливался на газовую плиту.
С подносом в руке он вернулся в кабинет и сел в кресло. Из-под стола
тянуло располагавшим к работе теплом. Он отхлебнул глоток светло-зеленого
настоя, оторвал листок из блокнота, отогнул поля и набросал несколько строк.
Вначале шло нелегко; накрахмаленные манжеты мешали писать. Серизье подумал,
что во фраке человек невольно пишет не совсем так, как в халате. Наблюдение
это доставило ему удовольствие. "Надо принять во внимание..." Работа вскоре
пошла.
Через полчаса передовая была готова. Серизье пробежал рукопись, кое-что
изменил и поправил, - на вертящейся этажерке у стола стоял Литтре*.
Настоящим писателем Серизье, по скромности, себя не считал, но обычно бывал
доволен своими статьями. В этой статье не было ничего замечательного, - не
было придающих интерес глухих намеков на какие-то события, происходящие
где-то за кулисами, в глубокой тайне (над этими намеками всегда ломали
головы читатели). Это была очень приличная статья на общие
миросозерцательные темы. "Как озаглавить?.." Ему сразу пришло в голову
несколько заглавий: "Le bandeau lombe"? "La seve qui monte"?..** Серизье
подумал, зевнул и надписал в заголовке: "Au pied du mur".*** Этими словами
заканчивалась статья. В ней доказывалось, что к стене теперь прижат весь
старый буржуазный мир.
______________
* Название энциклопедического словаря.
** "Завеса падает"? "Восходящая сила"?.. (франц.)