"Исабель Альенде. Любовь и Тьма" - читать интересную книгу автора

непростительным лишать птиц воли только ради удовольствия постоянно иметь их
перед глазами. Даже в мелочах он следовал своим анархическим принципам:
поскольку свобода - неотъемлемое право человека, еще больше оснований должно
иметь на это крылатое племя.
Из кухни его позвал Франсиско: чай готов, а к ним пришел в гости Хосе.
Профессор поспешил на кухню: обычно Хосе не приходил в субботу так рано,
хотя профессор всегда был готов прийти на помощь ближнему. Гость уже сидел
за столом, и впервые профессор заметил, что у него поредели волосы на
затылке.
- В чем дело, сынок? Что-нибудь случилось? - спросил он, хлопая его по
плечу.
- Нет, старина, ничего, просто хочу, чтобы мама накормила меня
приличным завтраком.
В семье он был самым сильным и крепким, ему одному недоставало
характерных черт Леалей - угловатости и орлиного носа Он был похож на рыбака
с южного побережья, ничто не выдавало его утонченную душу. Сразу же после
окончания лицея он поступил в семинарию, и это решение никого, за
исключением отца не удивило: он с малолетства вел себя как иезуит, а все его
детство прошло в играх, где он с помощью банных полотенец наряжался
епископом и отправлял мессу. Невозможно было найти объяснение подобным
наклонностям; дома никто открыто религии не исповедовал, а их мать, хоть и
считала себя католичкой, с замужества на мессу не ходила Единственным
утешением профессора Леаля в связи с таким решением сына было то, что он
носил не сутану, а короткие рабочие штаны, жил не в монастыре, а в рабочем
районе, и был более близок к трагическим переменам в мире, чем к тайнам
евхаристии. На Хосе были брюки, доставшиеся ему в наследство от старшего
брата выцветшая рубашка и жилет, связанный матерью из грубой шерсти. Руки
его были в мозолях; он зарабатывал себе на жизнь работая водопроводчиком.
- Организую курсы по изучению христианства, - сказал он с хитринкой в
голосе.
- Наслышан, - ответил Франсиско со знанием дела: они вместе работали в
бесплатной консультации при приходе, и он был в курсе дел брата.
- Ох, Хосе, не лезь ты в политику, - взмолилась Хильда. - Снова хочешь
попасть за решетку, сынок?
В последнее время собственная безопасность вызывала у Хосе Леаля
озабоченность. Ему не хватало духа вести счет только чужим бедам. Он взвалил
на себя нестерпимое бремя боли и несправедливости. Порой он упрекал
Создателя в том, что тот подвергает его веру таким тяжким испытаниям: если
существует Божественная любовь, то непомерные страдания, выпавшие на долю
людей, могут показаться издевательством. В непосильном стремлении накормить
бедных и дать приют сиротам он утратил лоск церковности, который был у него
в семинарии, и окончательно превратился в мрачного человека, разрывающегося
между нетерпимостью и жалостью. Отец выделял его из всех сыновей, потому что
видел сходство собственных философских идеалов с варварскими христианскими
суевериями его сына, как он их называл. Это сглаживало его огорчение и
привело к тому, что он, в конце концов, простил Хосе его религиозное
призвание и прекратил жаловаться по ночам, когда, уткнувшись в подушку,
чтобы не разбудить жену, изливал свой стыд из-за того, что в семье появился
священник.
- На самом деле, я пришел за тобой, братец, - сказал, обращаясь к