"Исабель Альенде. Любовь и Тьма" - читать интересную книгу автора

вынужденного бездействия он, бывало, развлекал детей, наряжаясь в пестрые
одежды паяца Под белой маской с огромным алым ртом, раскрытым в постоянном
хохоте, жена замечала усталые складки. Поскольку он дряхлел, найти работу
ему было все трудней, и Дигна стала лелеять надежду, что муж в конце концов
осядет на земле и будет помогать ей в ее трудах Сейчас прогресс насаждался
силой, новые распоряжения ложились тяжким бременем на плечи Дигны. Крестьяне
тоже были вынуждены приспосабливаться к рыночной экономике. Земля и все, что
на ней производилось, стали объектами свободной конкуренции: теперь каждый
жил и получал в соответствии со своей предприимчивостью, везучестью и
инициативой; даже неграмотные индейцы втягивались в это колесо судьбы,
причем большое преимущество получали те, у кого были деньги, ведь они могли
купить за несколько сентаво или взять в аренду на девяносто девять лет
собственность бедных землевладельцев - таких, как семейство Ранкилео. Но она
не хотела оставлять место, где родилась и вырастила детей, для того чтобы
ютиться в новоиспеченных сельскохозяйственных деревнях Каждое утро тамошние
хозяева набирали необходимую рабочую силу, экономя деньги за счет
арендаторов. Это означало бедность в бедности. Она хотела, чтобы семья
обрабатывала эти доставшиеся по наследству шесть куадр,[6] но с каждым разом
ей становилось все трудней отбиваться от наседавших крупных хозяйств,
особенно без мужской поддержки, столь необходимой в ее мытарствах.
У Дигны Ранкилео проснулось сострадание к мужу. Для него она оставляла
на сковородке лучший кусок, самые крупные яйца; она вязала для него жилеты и
носки из самой мягкой шерсти. Она готовила ему настои трав для почек, для
прояснения мыслей, для очищения крови и для сна, но было очевидно, что,
несмотря на все ее старания, Иполито старел. В это время два мальчика
подрались из-за остатков яичницы, а он равнодушно смотрел на них. В обычные
времена он бы уже вмешался, раздавая подзатыльники, чтобы разнять их, но
сейчас не спускал глаз с Еванхелины, следя за нею взглядом, словно опасаясь,
что она вдруг превратится в какое-нибудь чудовище - из тех, что показывают в
цирке. В этот час девочка ничем не отличалась от остальных ребят, была такая
же озябшая и растрепанная. Ничто не предвещало того, что с ней произойдет
через несколько часов - ровно в полдень.
- Излечи ее, Боже милостивый, - говорила Дигна, закрыв лицо передником:
пусть никто не заметит, что она говорит сама с собой.

Утро обещало быть тихим, и Хильда предложила позавтракать на кухне,
согреваемой лишь небольшой плитой, но муж напомнил, что ей следует беречься
простуды: в детстве она страдала болезнью легких. По календарю еще была
зима, но сияние рассветов и пение жаворонков говорили о приходе весны. Им
следовало экономно расходовать топливо. Настали времена дороговизны, но,
учитывая слабое здоровье жены, профессор Леаль настоял на том, чтобы был
зажжен керосиновый нагреватель. И днем, и ночью жильцам приходилось
согреваться, таская за собой этот видавший виды прибор из одной комнаты в
другую.
Пока Хильда возилась с кастрюлями, профессор Леаль, уже в пальто и
шарфе, но в домашних туфлях, вышел во двор, чтобы подсыпать в кормушки зерен
и подлить в цветочные горшки воды. Заметив на деревьях маленькие набухшие
почки, он заключил, что вскоре деревья покроются листвой и превратятся в
зеленые укрытия, где обретут приют перелетные птицы. Насколько ему нравилось
наблюдать за их свободным полетом, настолько он ненавидел клетки, считая