"Юз Алешковский. Чаинки" - читать интересную книгу автора

Корее. На мое счастье он подох за год до конца моего срока, хотя до
мгновения выхода за ворота лагеря мне опять-таки трудно было в это
поверить... Хрущевская оттепель... глухие злобные разговоры в очередях...
уже не о нахлебничающем германском пролетариате, а о халявщиках-китаезах...
снова миллиард, понимаете, косоглазых рыл обкармливаем, ишачим тут на них...
товарняк пшеницы за товарняком станков гоним на восток, Москва-Пекин, мать
ихнюю так вместе с Москвой-Пхеньяном-Ханоем-Гаваной... а мы тут гоняем как
проклятые Тамбов-Москва, Тула-Москва, Калинин-Москва, за колбасой,
понимаете, и сосисками туда-обратно...
Тогда-то и стали доходить до меня во всех отношениях самоубийственные
для России смыслы экстремистской политики пролетарского интернационализма и
поддержки национально-освободительной борьбы народов против мирового
капитала.
До кризиса имперской системы, нажившей дюжину грыж от неподъемности
идиотских мегаломанских программ партии, было не так уж и далеко... Именно в
те времена друг мой, Дод, царство ему Небесное, приобщил меня к поэзии
гениев старого Китая Бо-Дзю-и, Ду-Фу, Ли-Бо, а умная и образованная
писательница дала почитать книгу Лао Цзы, великого философа и мудреца,
ставшего основателем чуть ли не всеазиатской религии даосизма.
И вдруг - вдруг перестала звучать железнодорожно-пропагандистская
песенка МОСКВА-ПЕКИН... МОСКВА-ПЕКИН... русский с китайцем братья навек...
идут-идут, идут наро-оды... Вдруг ни с того вроде бы ни с сего разными
путями пошли народы...
Два великих народа, вернее, поганые компартии двух великих народов,
советского и китайского, стали смертельными врагами - смертельными
настолько, что закидывали друг друга свинцом и гранатами на полуострове
Даманском, а накал их политической бойни друг с другом стал поистине
омерзительно говнистым. Дружба навек обернулась малопонятной враждой.
Некоторые из смыслов происходившего доходили до нас после ловли в эфире
"Свободы" и иных - дружественных, на всегдашний мой взгляд, голосов.
Обыватель в очередях вздохнул: макароны появились на прилавках... муку
стали чаще давать... не говори, Петрович, китаец ох как хитер, сегодня ты
ему атомную бомбу дашь за копейку-другую, а он тебе ею промеж глаз врежет 22
июня ровно в четыре часа... Никита прав, косоглазые спят и видят, как
влупляют нам аж до Урала, а там мы, добренькие, и сами рассыпемся...
Думаю, что если бы в одной из своих жизней душа моя не побывала во
плоти какого-то китайца и если бы она же, душа моя, не приютилась однажды по
воле ангелов в теле русской женщины, обожавшей готовить борщи, котлеты,
квасить капусту, солить грибочки, огурцы и так далее, то с чего бы вдруг,
еврей в сегодняшнем своем воплощении, так неистово болел за судьбу России,
ставшей несчастной заложницей садистической Утопии? С чего бы так болеть мне
и переживать за Китай в годы, когда совершенно обезумел он под водительством
фактически безграмотного крестьянина Мао и вляпался в кровавую кашу
партийного беспредела, всамделишно означавшего - как и для России беспредел
ленинско-сталинский - только одно: скатывание кубарем вниз по лестнице
многовековой социо-культурной, точней говоря, духовной эволюции - с чего бы?
В те годы даже в мечтах не видел себя туристом, путешествующим по
Китаю. Какое там! Даже в мыслях у меня не было отправиться, скажем, в
братскую Болгарию. Судимость. Наверняка я был известен нашим славным
чекистам как хулиганствующий антисоветчик. Впрочем, если бы и предложили мне