"Наталья Александрова. Три мужа и ротвейлер" - читать интересную книгу автора

Кое-что я уже разобрала раньше, перед визитами несносной Луизы
Семеновны, не тем будь помянута. Остался один верхний ящик.
Там лежали какие-то отчеты, отдельные листочки бумаги с тезисами, и
между ними я нашла тетрадь. Обычная такая тетрадка в клеточку, не очень
толстая, сорок восемь листов.
Довольно затрепанная тетрадочка. И нарисованы на первом листке какие-то
каракули, как будто трехлетний ребенок баловался. Как она здесь очутилась?
Машинально я пролистала тетрадку. Рисунки, сделанные нетвердой рукой,
детские стихи. Все написано крупными неуверенными буквами, а вот в некоторых
местах - четкий, летящий, с наклоном почерк Валентина Сергеевича. Мне ли его
не знать - вон сколько рукописей пересмотрела опять-таки из-за Луизы!
Понятно: этой тетрадкой Валентин Сергеевич пользовался уже после аварии.
Очевидно, у него бывали просветления, и бедный старик занимался тогда тем,
что привык делать всю жизнь - записывал свои мысли.
"...раньше, до аварии, синий форд" ехал за мной по улице, их слежка
была совершенно беззастенчивой. И за рулем всегда сидел Дж. М. Теперь я вижу
из окна, как знакомая машина приезжает, Дж. М, выходит и курит, облокотясь
на капот. Не узнать его невозможно..."
Синий "форд" - это, конечно, плод его больного воображения. Но я так
сочувствовала бедному Валентину Сергеевичу, что решила честно прочитать всю
тетрадку от корки до корки. Тем более что все равно делать было нечего. Вот
именно: в два часа ночи мне было совершенно нечего делать. Никто не ждет
меня, никто не придет в кабинет и не спросит: милая, что же тебе не спится,
болит что-нибудь или просто грустно? И как дошла я до жизни такой?
Ну уж это - оборот из моего любимого Бельмона. "Утраченная
добродетель"!
Пожалуй, лучше перейти к тетрадке. На первой странице был нарисован
домик с трубой, из которой идет дым, и два деревца рядом, а под ними подпись
детскими каракулями:
"Вот дом, который построил Джек".
М-нда-а, тяжелый случай. Господи, как жалко Валентина Сергеевича!
Кстати, жалость тоже раньше не входила в список качеств, которыми я
обладала. На следующей странице было намалевано нечто и вовсе несуразное, а
внизу опять-таки домик и подпись:
"А это пшеница, которая в темном чулане хранится, в доме, который
построил Джек".
И в самом уголке домика была стрелочка, обведенная в кружочек. Дальше я
пролистала несколько страниц, где было сказано и про синицу, и про кота, и
опять-таки нарисованы варианты различных домиков.
Очевидно, в детстве это стихотворение Маршака так глубоко врезалось
Валентину Сергеевичу в память, что он вспомнил его даже после аварии.
Наконец я дошла до ровно исписанных страниц. Было там и про синий "форд",
который часто стоял под окном, и про таинственного Дж. М.
"...именно они преследовали меня раньше, до аварии. Очевидно, авария -
тоже их рук дело. Но почему они так поспешили?
Дж. М, даже не делал попытки изменить свою внешность. Но главный в этой
преступной группировке не он, а человек с нависшими бровями. Брежневские
брови"...
Но на этом его сходство с покойным генсеком заканчивается. У этого
волосы достаточно длинные, но жидкие, гладко зачесанные, глаза маленькие и