"Наталья Александрова. Три мужа и ротвейлер" - читать интересную книгу автора

человек и под присмотром Раисы Кузьминичны устанавливал домофон. Раиса
рассказала, что последнюю квартиру в подъезде расселили, теперь живут люди
приличные, и что домофон - мера временная, потом переделают двери и посадят
либо вахтершу, либо настоящего охранника, как жильцы договорятся. Я сказала,
что заранее согласна на охранника, сколько бы это ни стоило.
Вот и еще один день прошел, а я и не прикоснулась к Бельмону, - с
грустью констатировала я за ужином. Если так дальше пойдет, то я и за год
его не закончу. Еще, чего доброго, меня опередит какой-нибудь ушлый тип,
переведет роман кое-как, и люди его не оценят. Хорошо бы сесть сейчас за
перевод, но по ночам я работать не могу-, так уж устроен мой организм. Вечер
я провела у телевизора, попивая чаек с сахаром вприкуску. И даже фильм
понравился, что-то террористическое в пустыне и джунглях.
Меня разбудила луна. Она нахально светила в окошко прямо сквозь
занавески. Я села на диване, кутаясь в одеяло. В квартире была полная
тишина, даже Гораций не возился.
И внезапно на меня нахлынула лютая тоска.
Эта квартира, где много лет жили двое любящих людей, сохранила часть их
счастья. Вот на стене висит мамин портрет в раме, любовно сделанной самим
Валентином Сергеевичем, на столе часы с надписью "Любимому...", весь уют,
созданный мамой не просто так, а для него, единственного, самого лучшего. И
я со своими комплексами и отвратительным характером никогда здесь не
приживусь. Квартира меня не примет. Я здесь только для того, чтобы опекать
Горация.
Раздался не то вздох, не то стон. Я встала и потащилась в кабинет. Там
на полу возле пустого кресла распластался Гораций. Вся его поза выражала
глубочайшее отчаяние. Я нагнулась, и под руку попался горячий шершавый нос.
- Гораций, миленький, ты не заболел?
Гораций не заболел, он страдал. Луна разбудила его, и он вспомнил, как
он был счастлив здесь, когда были живы хозяева. Он зарычал на меня низко,
утробно: "Уйди по-хорошему". И я подумала, что Гораций хотя бы знает, по ком
страдает. А отчего же тоскую я? По ком, выражаясь словами Хемингуэя, звонит
колокол? Неужели по мне самой?
Глупости, просто расшатались нервы.
Скоро начнем с Горацием хором выть на луну. Определенно, квартира на
меня плохо влияет. И так ли уж не прав Олег, когда утверждает, что я
изменилась? Разумеется, к худшему, - думает он, но вслух сказать это боится.
Я совершенно сознательно вызвала в себе мысли о мужьях, чтобы
разозлиться. Немного помогло, но спать по-прежнему не хотелось. Моя мать
абсолютно серьезно утверждала, что лучшее средство от бессонницы - это плечо
любимого человека, дескать, как только опустишь на него голову, так сразу
все неприятности отходят на задний план, и спокойно засыпаешь. Подумать
только - трое мужей, и ни у одного на плече я не могла спать спокойно!
Однако одной в комнате находиться в эту ночь было невозможно - проклятая
луна действовала на нервы. Горация было не зазвать, даже если бы я
перетащила его подстилку, он бы все равно не пришел. Поэтому я надела
шерстяные носки, связанные мамой, ее же теплый халат и расположилась в
кабинете за письменным столом Валентина Сергеевича.
Обычно я работаю у себя, в их бывшей гостиной, там стоит мой компьютер.
И сплю я там же, на диване.
Я подвигала ящики письменного стола.