"Михаил Алексеев. Рыжонка " - читать интересную книгу автора

от собак, встреча с которыми будет неизбежной чуть ли не у каждой избы, по и
защитить от ребятишек постарше нас, этих ночных разбойников, предпочитающих
не разучивать трудной молитвы, не ходить с нею по избам, а встречать в
темных местах славильщиков и забирать у них все, что добыли они честным
трудом,- эти ночные духи менее всего боялись Божьей кары, каковая должна
была бы по логике вещей обрушиться на их преступные головы. Тут уж воистину:
на Бога надейся, а сам не плошай! Наученный горьким опытом прошлого года,
когда был ограблен каким-то верзилой, на этот раз я уговорил Леньку, чтобы
он отправился по селу вместе с нами. А то, что он не будет петь, а лишь
изображать открытием и закрытием рта пение, это нас не так уж и тревожило:
споем и без него!
Когда мы оделись, накинули на шеи бечевки для кренделей и готовы были
шагнуть за дверь, произошло событие, которое радостно взбудоражило весь дом.
Вышедшие за несколько минут до этого во двор мать и отец вернулись, да не
одни,- каждый нес на руках по одному мокренькому ягненку. А по пятам за ними
бежала и обиженно блеяла мать близнецов, старшая дочь Козы, Перетока. Таким
образом она как бы вернула долг нам за прошлый год, который прогуляла
холостячкой. Теперь уже в доме никто не мог спать. Засуетились сразу все,
забегали с толком, но большей частью без толку, забегали все сразу. И почти
все осеняли себя крестным знамением. Овца объягнилась не когда-нибудь еще, в
обычный какой-то день, а в ночь под Рождество Христово, а это уже было
счастье великое для семьи. Кто-то принес со двора сноп соломы. Мать
расстелила ее в одном свободном углу избы, уложила там новорожденных,
обтерла их чуть ли не досуха, и только уж потом опустилась на колени, чтобы
отблагодарить свою Заступницу, Пресвятую Деву Марию, и ее Сына Иисуса
Христа, явившегося когда-то на свет Божий вот в такую же счастливую для всех
ночь, найденного, кажется, не в каком-нибудь еще, а в овечьем хлеву.
Мы, славильщики, захваченные общей радостной суматохой, вышли во двор с
некоторым опозданием. На малое время нас задержала Зинка, зачем-то
оказавшаяся возле сенной двери. Ленька споткнулся о нее, и оба, один с
руганью, а другая с недовольным хрюканьем, укатились в глубь двора.
Невольная задержка стоила нам некоторых потерь. Нас упредили. Мы
входили в первый, потом во второй, третий и в последующие дома в тот момент,
когда из них по двое а то и по трое выбегали другие ребятишки, отправившиеся
в обход села раньше нас. Такое положение вещей не могло нас не огорчить.
Однако ж и мы вернулись не с пустыми руками. Перекинутые через левое и
правое плечи бечевки были по самые завязки унизаны кренделями, которые прямо
на ходу сортировались по качеству: фабричные, лоснящиеся, светившиеся нежным
румянцем находились в одной связке, а домашние, собственного изделия, в
основном испеченные из ржаной муки (ими одаривали нас в бедных избах),- в
другой. А в карманах, упрятанные подальше, таились копейки, семишники,
гривны, пятаки и даже (у меня) один беленький гривенник: он-то и веселил
более всего, подпитывал, поддерживал во мне победительное чувство. У моих
спутников такой монетки не было, я это знал. Мне сунул ее, незаметно для
других, дедушка, когда под конец похода мы заглянули и к нему. Может,
поступил он так потому, что именно я успел сообщить ему о великом событии в
нашей семье, о появлении в ночь под Рождество сразу двух ягнят.
- Кто же их принес вам? Опять старая Коза?
- Нет, дедя, не Коза. А Перетока! - ответил я уже из сеней.
Теперь я был совершенно уверен, что дедушка сейчас же оденется и