"Валерий Алексеев. Чуждый разум ("Юность", 1975)" - читать интересную книгу автора

рассматривает закрытые документы, вступает в незаконную связь с "Большим
голубым идеалом" и в довершение всего сталкивается с начальством в
безлюдном месте!
Как пригвожденный молнией, застыл Владимир Иванович на лестничной
площадке между пятым и четвертым этажом. Застыл от страшной догадки: что,
если ВСЕМ УЖЕ ВСЕ ПОНЯТНО? А что если ему только дают возможность бродить
в одиночестве по институту, между тем, как на его месте в триста
пятнадцатой комнате уже сидит нормальный человеческий сотрудник?
Догадка была чудовищно жестокая: когда всем все понятно, лучше идти с
повинной. А может быть, он действительно... Действительно причастен?
Нет, только не это! Владимир Иванович оглянулся, слегка присел и,
перепрыгивая через ступеньки, помчался за Никодимовым. Только не это,
только не это, повторял он, устремляясь вперед и вверх. Только не это!
Даже если это так... Надо опередить, предотвратить, предпринять!
Он догнал Никодимова между пятым и шестым этажами. Борис Борисович шел не
спеша и, видимо, что-то обдумывал на ходу: с начальством это бывает.
Услыша за спиной тяжелые прыжки и учащенное дыхание Фомина, он
приостановился, напрягся затылком - что ни говори, а когда за тобой
вприпрыжку мчатся по лестнице, ощущение не из приятных.
- Борис Борисович! - Простонал Фомин, простирая к нему руки.
Никодимов обернулся. Вид Фомина был настолько ужасен, что можно было
предположить наихудшее. Руководить - значит предвидеть, любил повторять
Никодимов, но сейчас он решительно не знал, что ему делать. В полной
растерянности Борис Борисович остановился и выставил вперед локоть, чтобы,
в случае насилия, предупредить хотя бы нанесение физического ущерба. Но
Фомин замедлил свой бег внизу, в двух шагах, и, упав на колени, с трудом
поднялся и прекратил движение совсем.
- Считаю своим долгом... - Прохрипел он, судорожно дыша. - Вы как
руководитель... Я не могу делать выводов...
- Помилуйте, Владимир Иванович, - со сдержанным негодованием сказал Борис
Борисович. - Что с вами, дорогой? Успокойтесь же вы, ради бога!
- Считаю своим долгом... - Тяжело ворочая языком, проговорил Фомин.
Гамлет Варапетович своим поведением... Оказывает прямое покровительство...
Двусмысленным элементам. - Как ни был взволнован Владимир Иванович, он
выражался нарочито туманно: прямые указания на личность могли лишь ему
повредить. - Ведутся провоцирующие разговоры... - Хрипел Фомин, цепляясь
за лестничные перила, - о том, что вы и сам товарищ Хачаврюжин имеете
отношение к проблеме так называемого пришельца. Не вправе делать выводы,
но полагаю, что все это служит лишь прикрытием...
Растерянность Бориса Борисовича окончательно прошла и уступила место
раздражению. Это и погубило Фомина.
- Прикрытием чего? - Спросил Никодимов, пристально глядя в лицо Фомину.
Фомин смертельно побледнел и отступил на одну ступеньку.
- В данной ситуации, - невнятно произнес он, - когда чуждый элемент еще
не обнаружен...
- Чуждый элемент уже обнаружен, - жестко сказал никодимов. - Единственный
чуждый элемент в нашей системе - это вы. И вы это отлично знаете.
Владимир Иванович пошатнулся, приложил руку к сердцу.
- Клянусь вам... - Прошептал он. Но Никодимов не стал его слушать. Круто
повернувшись, он продолжал свой путь наверх. Теперь он шел значительно