"Валерий Алексеев. Паровоз из Гонконга (Повесть, ж."Мы" 1-3/1990) " - читать интересную книгу автора

не любила и, не стесняясь, говорила в его присутствии: "Ну, затаенный,
чистый двойник! Он вам еще свой норов явит, обплачетесь!"
- Ладно, пойду узнавать, что и где, - сказал Иван Петрович и,
судорожно дернувшись, схватился за нагрудный карман пиджака.
- Что?! Потерял?! - воскликнула Людмила.
Криво улыбаясь, Иван Петрович запустил руку за пазуху и вытащил
оттуда пачку документов: загранпаспорта, медицинские сертификаты,
авиабилеты, открепительные талоны и - самое ценное - аттестат на
инвалютную зарплату: эту невзрачную сложенную вчетверо бумажку Тюрины
очень боялись утратить.
- О господи! - с облегчением вздохнула Людмила, когда Иван Петрович,
трясущимися руками пересчитав документы, вновь сунул их в карман! - Тюря
ты луковая! Ну, ступай.
Андрей исподлобья смотрел на отца. Иван Петрович был в новом
коричневом костюме, который подчеркивал недостатки его фигуры: узкие
плечи, несоразмерно высокий рост и цыплячью грудь. Густая волнистая
шевелюра Ивана Петровича странно контрастировала с его лицом: тонкие
губы, тонкий нос, очки в тонкой оправе, детский подбородок, вполне
академичное, преподавательское лицо - и пышный чуб деревенского
гармониста. Но не эти противоречия вызывали неудовольствие Андрея,
мальчик их просто не замечал. Он сердился потому, что отец позволял
прилюдно называть себя "тюрей". Девичья фамилия матери была Минаева, и
мама Люда бессознательно противопоставляла ее фамилии Тюриных, не
подозревая, что сына это может оскорблять: он-то был Тюрин, и только
Тюрин, даже более Тюрин, чем отец, потому что ни с какими Минаевыми
ничего общего не имел. Ни один из его школьных товарищей не посмел бы
склонять фамилию Тюрин непочтительным образом, зная вес его кулаков.
- Ванюшка! - крикнула Людмила, когда стеклянные двери уже сомкнулись
за сутулой спиной ее мужа и он никак не мог ее слышать. Такая у нее была
манера: все время что-нибудь кричать вдогонку, в самый последний момент,
только чтоб лишний раз напомнить о себе. - Ванюшка! Нам тележки нужны!
И проходившая мимо сухощавая дама в ярко-желтом брючном костюме,
расписанном по груди сиреневыми ирисами, вздрогнула от этого
пронзительного выкрика и недовольно оглянулась. За дамой следовала
рослая девушка - тоже в желтом и тоже с ирисами по подолу юбки, лица у
обеих, одинаково коротконосые, были словно сделаны под копирку, только
профиль у дамы был слегка стершийся, как на древней монете, а у младшей
блистал новизной. Девушка тоже обернулась и удивленно посмотрела на
Андрея, как будто это он вскрикнул бабьим голосом. По тому, как
ребячески были сложены ее румяные губы, Андрей угадал в ней ровесницу: в
любой толчее подросток находит себе подобных, не ошибаясь в возрасте
практически никогда.
Под взглядом прозрачно-карих глаз девушки Андрей передернул плечами,
как будто из-за ворота его клетчатого пиджака высунулась картонная
бирка.
- Ну, что ты кричишь? - прошипел он, подойдя к матери. - Сумасшедшая.
- Сам сумасшедший, - быстро ответила ему Людмила. - Беги к отцу,
помогай.
Называя племянника двойником, тетка Клава имела в виду только то, что
он груб и стыдлив одновременно: это сочетание представлялось ей