"Геннадий Алексеев. Зеленые берега" - читать интересную книгу автора

города написано предостаточно, и я о них умолчу. Скажу только, что стоять на
мосту -- одно удовольствие. Стоять и смотреть сверху на то, что течет под
мостом. Если это вода, то приятно наблюдать за водяными струями, следить, как
они сталкиваются, сплетаются и расплетаются, завиваются в спирали и,
покружившись на одном месте, устремляются по течению, унося с собою мусор, а
иногда и льдины, а иногда и чаек, покачивающихся на волнах. Приятно также и
плюнуть в воду разок-другой. Плюнуть и долго следить, как плевок уплывает в
неизвестность. Если это люди, то любопытно рассматривать их шапки, шляпы,
кепки, платочки, береты, фуражки, а также и их макушки, по обыкновению
прикрытые волосами, но иногда и плешивые. Если же это машины, то забавно
разглядывать их крыши и содержимое их открытых кузовов. Иногда в кузовах сидят
пассажиры. Они смотрят снизу на мост и приветственно машут тебе рукой.
Когда стоишь на мосту, когда находишься между двух берегов, когда ты не тут и
не там, возникает щемящее чувство неопределенности, случайности и
необязательности существования, чувство некоей промежуточности. Сзади с тобой
уже распрощались. Впереди тебя еще не встречают. Где ты? И есть ли ты вообще? А
если и есть, то не для того ли ты создан, чтобы стоять на мосту и плевать с
моста в воду? И не есть ли вся жизнь наша лишь мост, переброшенный с берега на
берег? Кому достался ручеек (перебежал по гнущимся, пляшущим доскам -- и каюк),
кому настоящая, но не слишком широкая речка, а кому и широченнейшая река (с
середины и берегов не видно).
Воздержусь я высказываться и об известных золоченых шпилях, столь тонких и
изящных, что они порою почти незаметны, растворяясь в воздушных потоках. Когда
низкие осенние облака почти возлежат на городских крышах, эти высокие иглы
исчезают полностью, всякий раз вызывая некоторое опасение у жителей -- появятся
ли они вновь?
Вне всяких сомнений, это город был виновником случившегося! Это он искушал,
соблазнял, испытывал! Это он увлекал меня в дали минувшего! Это он окружил меня
призраками и водил вкруг меня хороводы теней!
И однако... тени ли то были? И можно ли, можно ли обвинить город в злом умысле,
в расчетливом, холодном коварстве? Какой ему был резон устраивать для меня этот
спектакль, это фантастическое действо со многими актерами и статистами, с
дорогостоящими декорациями и с уникальным реквизитом? Правда, он всегда любил
громоздить немыслимые фантасмагории. Правда, ему всегда нравилось подпустить
туману в ясный божий день. Правда, из этого тумана он умел построить такое, что
волосы становились дыбом у людей впечатлительных и нервных. Но правда и то, что
он приутих, постарел и остепенился, что нет у него былой прыти.
Нет, город не виноват. Он оказался всего лишь свидетелем и невольным участником
необъяснимых событий, причина которых навсегда, вероятно, останется тайной,
что, впрочем, и к лучшему.
Все таинственное достойно уважения. Перед тайной нелишне склонить голову. Перед
тайной не зазорно постоять на коленях. Приобщение к тайне -- удел немногих.
Служение тайне -- поприще избранных. Пренебрежение тайной чревато бедой.
Пытаюсь вспомнить -- было ли предчувствие? Было ли предвестие, предуведомление?
Был ли какой-нибудь знак, хоть какой-нибудь тончайший, деликатнейший, еле
видимый, еле слышимый, еле осязаемый, почти несуществующий намек? Был ли мне
какой-нибудь голос, пусть невразумительный и невнятный? Было ли нечто
предшествовавшее, какая-либо прелюдия, увертюра? Был ли, собственно, пролог?
Или внезапно, сразу, откуда ни возьмись, как гром среди ясного неба и упало,
и обрушилось, и навалилось это на меня?