"Анатолий Алексин. Добрый гений " - читать интересную книгу автора

Струны рояля, наверное, не выдержали бы Лидусиного подвижничества, если
б за ними не следил лично Модест Николаевич. Слава богу, дом наш был
построен до первой империалистической, и сквозь его стены звуки к соседям не
прорывались. Голос моего сына Лидуся берегла больше, чем свои руки. Она, к
примеру, заставляла Валерия, будто ребенка, спать днем.
- Тихий час, - объявляла она. - Как в детском саду!
И объясняла мне:
- Во сне он не разговаривает. Надо, чтоб связки полностью
расслабились, отдохнули.
Лидуся придумала новую программу: "Романс наших дней". А концертные
программы и становились для нее программами непрерывных действий.
- Почему-то к слову "романс" хочется добавить эпитет "старинный". А мы
докажем, что этот жанр не только живет, но и процветает! Конечно, в
творчестве всего нескольких композиторов. Но таланты никогда толпами по
земле не бродили. "Кучка" была... И сейчас наберется.
- "Могучая"? - спросила я.
- Достаточно мощная.
- Публика все же предпочитает романсы старинные и классические, --
робко высказала я свое опасение.
- Современное тоже может быть классическим, - не возразил, а как бы
разъяснил мне Валерий. - Стасов не боялся возводить на пьедестал живых.
Если они заслуживали... Но не только критики должны возводить - и
исполнители тоже.
- Наши гастроли это докажут! - темпераментно подхватила Лидуся.
Я поняла, что снова пора в больницу.


"Зависть обвиняет и судит без доказательств", - прочла я у одного
мыслителя. Предельно мобилизованная на защиту сына от зависти, я продолжала
вооружаться раздумьями знаменитостей, страдавших когда-либо от нападений
завистников. Страдали, как я выяснила, фактически все... Каждый имел своих
гонителей. Правда, имена страдавших сохранили века, а имена нападавших
бесследно канули в Лету. Но страдавшие об этом не знали и этим не могли
утешаться...
Я имела право презирать и ненавидеть завистников, потому что сама ни в
каких случаях и никому не завидовала. Кроме, пожалуй, людей преклонных лет,
не отягощенных недугами своего возраста, не нуждающихся в посторонней помощи
и не изнуряющих своим бессилием родных и близких. Я думала: "Мне бы
такое!..." Но такого мне не досталось. Еще не достигнув старости, я досрочно
приобрела ее боли и немощи.
Гастроли дуэта, казалось, хотели помочь мне: благодаря им я регулярно
укладывалась в больницу.


Из детского сада пришлось уйти... Проститься с моей работой означало
проститься с детьми. А это, я думаю, труднее, чем с конструкциями, чертежами
и кабинетами. В течение долгих лет я опять и опять как бы начинала жить
заново: когда учишь произносить слова, и сама этому учишься, а когда
помогаешь постигать окружающее, и сама постигаешь его по-иному... Не
разлучаясь с детьми, чудится, не расстаешься и с собственным детством. А