"Анатолий Алексин. Диагноз " - читать интересную книгу автора

Но вот уже Алеша плакал не на моем плече... Я ведь сама считала, что так
должно быть. Но считать и хотеть - не одно и то же.
Дней через десять мои мужчины и Гертруда явились нашей палате в
парадном, разряженном виде. Это вызывающе не стыковалось с онкологическим
климатом. Оказалось, что прямо из нашей палаты они направляются на концерт
неклассической музыки.
- Этой рок-группой бредит весь мир! - захлебываясь приподнятостью
своего настроения, возвестил младший сын.
Возле окна бредила не в переносном, а в самом буквальном смысле
"новенькая", которая была моложе меня даже не на четверть века, как Лера, а
на все тридцать лет. Однако танцевать ей в жизни не предстояло.
Некрасивость моей подруги подчеркивалась ее разодетостью столь же
безжалостно, как праздничность всех моих посетителей оттеняла трагичность
больничного бытия. Гертруда не была похожа на себя... на мою прежнюю
приятельницу... с ее способностью издали угадывать чью-то беду и кидаться
наперерез. Куда девалась ее сострадательная дальнозоркость? А может, я
раньше была близорука?
- Удалось достать три билета! Чтобы как-то отвлечь... - угадав мое
недоумение, пояснила Гертруда. - Два в пятом ряду и один - входной.
- Ничего, я пристроюсь, - успокоил ее Виктор.
Неужели и он уже вполне к ней пристроился? Так ведь я же к этому и
стремилась...
- Александру Олеговичу дальше пятого ряда сидеть некомфортно, -
обратилась ко мне Гертруда. - Алеша же хочет остаться с вами...
Она дважды сознательно не договорила: о том, что Алеша остается не
столько со мной, сколько с Лерой, и о том еще... что сама будет сидеть в
пятом, рядом с моим мужем.
- Из рубашек Александра Олеговича я выбрала для концерта эту. Я не
ошиблась?
Она уже ориентировалась в гардеробе моего супруга.
Я все больше казалась "сдающей дела", а Гертруда - "дела принимающей".


Бенцион Борисович был не типичным академиком. По крайней мере, не
таким, какого я ожидала.
Накануне, уже не боясь навредить моему организму радиацией и
перегрузкой, меня изучали рентгеном спереди, со спины и с боков... Меня
"анализировали" детально и тоже с разных сторон.
Академик не соответствовал и некоторой торжественности своего
имени-отчества. Он был невзрачным, сухощавым и оптимистично-подвижным. Лишь
торжественность, возникшая вдруг в облике палатного врача, чаще всего
беспробудно измотанного, соответствовала медицинскому рангу Бенциона
Борисовича. Академик игриво подмигнул Лере, а меня как девочку потрепал по
загривку. И уселся на обшарпанный стул, не замечая его обшарпанности.
- Я уже видел ваши последние снимки и результаты анализов. Так что,
можно считать, мы знакомы!
Палатный врач приготовился записывать.
- У вас был коклюш? - спросил академик. - Пусть и давно, в раннем
возрасте?
Палатный врач растерянно замер, словно академик пошутил или задал