"Анатолий Алексин. Если б их было двое... " - читать интересную книгу автора

нравилось.
Я начала существовать при нем. Что и стало моим характером... Говорят,
существовать при ком-нибудь унизительно. Но это смотря при ком!

На седьмой день нашего супружеского бытия (точно помню: прошла неделя!)
Тиран с многозначительностью, столь ему не присущей, вынул из своего
домашнего сейфа папку. Прижал ее к себе так нежно, как меня даже в первые
наши дни не прижимал. Сверху тиранской рукой было скорее начертано, чем
написано: "Оскар".
- Тебе предстоит сыграть две центральные роли: одну - в фильме по этому
вот сценарию, а другую - одновременно! - в моей режиссерской жизни.
Предстоит ли мне сыграть центральную роль в его личной жизни, он не
подчеркивал.
- "Оскар" - это название фильма?
- Это награда, которую нам за него вручат. Награда и цель!
Мне полегчало: награда пусть достается ему - главное, что цель будет
одна на двоих.
- И скоро ли мы начнем?
- Лет через пять. Или шесть... Прежде, чем взять Эверест, надо овладеть
вершинами на подъеме к нему. Чтобы взойти на эшафот, тренировок не
требуется, но чтобы взойти на трон... Так что пока готовься к другим
картинам.
- А какое экранное имя у того Эвереста? Коль не секрет...
- В искусстве у меня секретов от тебя нет и не будет.
Из этого следовало, что другие секреты возможны. Он постоянно
акцентировал на искусстве, а я - на нашем семейном житье.
- "Если б их было двое..." Таково имя нашего заветного детища. - Он
считает, что у нас нет времени на детей, так пусть будет хоть детище! -
"Если б их было двое..." Но их, увы, окажется трое: она, он... и жизнь. В
нее воплотишься ты! Я тебя давно приметил и выбрал. Пока что есть ты и есть
жизнь. А его еще нет.
Тиран выбрал меня лишь как актрису? Разгадать это было мне не дано -
никогда, до конца моих дней.
- Можно ли мне заглянуть в сценарий?
- А как же! Лет через пять. Или шесть... Долгая подготовка к
определенной картине очень опасна: от времени все увядает. Мы пока
снаряжаемся в атаку... как таковую. А папку эту я и от себя храню под
ключом. Чтобы не втягиваться раньше времени.
Я умолкла, зная, что он предпочитает отвечать на вопросы без того,
чтобы их задавали. "С удовольствием выслушаю все, что вы захотите спросить у
меня, - предварял он обычно свои лекции. - Со вниманием отнесусь ко всем
вашим вопросам... Но в конце. Когда останутся какие-либо неясности". Никаких
неясностей не оставалось. И если мои сраженные Тираном и разодетые по этой
причине сокурсницы все же вскакивали со своих мест, то для того лишь, чтобы
себя как-то продемонстрировать.
- Создается впечатление, что с лекции вы все дружно направитесь в
ресторан, - сказал он как-то по этому поводу.
Но то была единственная его фраза, кою сокурсницы мои пропустили мимо
ушей, увешанных серьгами.
Все в нем оказывалось выгодным для него самого. Но не в суетном,