"Анатолий Алексин. Не родись красивой..." - читать интересную книгу автора

в отличие от Алексея Борисовича, был значительно моложе супруги, отыскать
себе сверстницу.
- Понимаешь ли, с годами соотношения возрастов меняют не только свой
внешний вид, - растолковывала мама дочери. - Одно дело двадцать и двадцать
девять: оба в расцвете. А совсем иное - пятьдесят лет (мужских!) и
шестьдесят (женских!). Он все еще цветет, лишь более зрело, а она
сопротивляется годам у всех на виду или отдается во власть перезрелости...
Букета не получается: свежие цветы с увядающими не сочетаются. - Тогда мама
еще не знала и не догадывалась, что дочь невольно воспользуется ее женским
опытом. - Я не стала ждать пятидесятилетия твоего папы и своих
шестидесяти... И пожелала ему цвести где-нибудь в другом доме.
Полина Васильевна не сомневалась, что так все равно случится - и
облегчила мужу его задачу.
Отцы чаще всего дорожат теми детьми, матерей которых в данное время
любят, - и папино обожание прописалось по новому адресу.
Маша же, по ее собственной воле, соединилась и с маминой фамилией,
отторгнув отцовскую.
Так как не существует на свете ни единой бесконфликтной судьбы, не
было, пожалуй, в больнице и ни одного Машиного коллеги, который бы не
попросил у Полины Васильевны "квалифицированного совета". Возникали и
глобально неразрешимые ситуации, которые Полина Васильевна упрощала и делала
разрешимыми.
Прежде всего она устремлялась на выручку униженным и беспомощным. Ибо
слабые более других нуждаются в силе.
Маша была похожа на маму. Но в ней было больше очарования, а в маме -
снисхождения и терпимости.

А потом внезапно неврологическую больницу решили превратить в
психоневрологическую.
- Психиатр же у нас в больнице только один: это вы, Мария Андреевна, -
с непонятным торжеством, хоть как бы и мимоходом, констатировал в коридоре
Вадим Степанович. - И напрасно возражаете против моей инициативы.
- Уже донесли?
- От слухов не убережешься... А у меня к вам только просьба: не
отказывайтесь! Я сделал это... для вас.
- Для меня?!
- Вы же, повторюсь, психиатр. И отныне это будет ваша больница!
Маша считалась неповторимым специалистом по возвращению памяти тем, у
кого ее, как говорится, отшибло. Именно отшибло, потому что истоком болезни
почти всегда были жизненные удары. Это требовало предельной
сосредоточенности не только на болезни, но и на биографии пациента. Ибо
причиной недуга чаще всего и была судьба. Память - пусть нехотя,
сопротивляясь, - но возвращалась. Маша обладала, как определили еще в
институте, и гипнотическими возможностями. Первым это открыл не глава
кафедры, а один из ее поклонников. "Ты загипнотизировала меня!" -
восторгался он на первом курсе. "Разгипнотизируй меня, пожалуйста. Ты
обязана!" - требовал он на всех остальных курсах, поскольку влечение его
было безответным.
Маше не удавалось разгипнотизировать и других многочисленных
вздыхателей, потому что в гипнотическое состояние на самом-то деле вогнала