"Анатолий Алексин. Не родись красивой..." - читать интересную книгу автора

сказал другой знаменитый.
Маша видела, что Митя к встрече готовился тщательно. И не только как
следователь... На нем был модный костюм и не вполне рядовая рубашка, под
цвет которой пристроился галстук. Они, конечно, не могли состязаться с
лихостью парамошинских одеяний, но очень уж отличались от потертой куртки и
брюк с искусно вмонтированной заплаткой. "Неужто и он? Так необычен... А в
этом как все? - всполошилась она. - И эти цитаты... И заикается сегодня
гораздо заметней".
Митя достал ученическую тетрадь не из прежнего потрепанного портфеля, а
из претенциозно загримированного под кожу кейса. Тетрадь расположилась уже
не на коленях, как прежде, а на столе. Маша догадалась, что лично Мите
принадлежала лишь та тетрадка, а все остальное было чьим-то чужим. Пиджачные
рукава для долговязого Мити оказались коротковаты, а для его тонкой шеи
воротник рубашки оказался широковат - и шея смущенно нащупывала его берега.
Белая голова еще резче контрастировала с тридцатилетним лицом.
- Парамошин говорил, что готов за вас умереть? Я верю: за вас можно.
- Лучше уж ради меня вы, Митя... живите.
- Мы с вами почти одногодки, - сообщил он.
- У души, Митя, свой возраст. Для моей наступила старость.
Он не стал Машу разубеждать. Не принялся уговаривать, что она на свою
душу клевещет, а разъяснил:
- Ничего такого я не имею в виду. Не дай Бог, не подумайте. Просто
хотел, чтобы вы знали: за вас можно умереть.
Он заикался все очевиднее.
Да и беседу свою переместил с медицинской "госдачи" не в комнату
следственного управления, а в осиротевшую профессорскую квартиру: "Здесь я
лучше разберусь в ситуации". Со стен по-прежнему взирала первая жена Алексея
Борисовича... Хвою фотографию Маша допустила лишь на профессорский стол.
"Отношение к разным женам не может быть одинаковым, - как-то сказала она
мужу. - Мы ведь пришли к тебе в разные времена. Всему и всем - свое место.
Женам, я думаю, тоже..."
- Алексей Борисович спас Парамошина. Это я установил, проверил по
документам. Не вас проверил, а факт. Простите, профессия...
- Не извиняйтесь: у меня мама юрист-защитница. Адвокат... И я знаю.
При упоминании о Машиной маме Митя, ничего не объясняя, с
воспоминательной грустью вздохнул. "Может, он замыслил в своем новом наряде
представиться маме? Но с какой целью? Выглядит как жених..."
- Алексей Борисович спас... И все же вы Парамошина подозреваете? -
перебил Митя Машины предположения.
- Не подозреваю, а настаиваю: убийца - он!
- И не испытываете сомнений?
- Он убил. Я тысячу раз повторю!
Глаза ее вновь стали клинками.
- И можете чем-нибудь существенным подтвердить?
- Узнав от меня, что я вышла замуж, Парамошин выпал из кресла. В
буквальном смысле. Хотел погрузиться в него, но от потрясения промахнулся -
и чуть было не угодил на пол.
- То есть не выпал из кресла, а не попал в него?
Мите все требовалось узнать точно. Чужая одежда этому не мешала.
- Мне почудилось тогда, что клиническая смерть вновь настигла его. Но