"Анатолий Алексин. Вторая очень страшная история " - читать интересную книгу автора

Мамы и папы, бабушки и дедушки в городе сходили с ума. И проклинали ни
в чем не повинную Нинель, которая якобы отпустила нас в дальнюю и опасную
дорогу одних. На самом же деле она ничего не знала, ибо потеряла связь с
окружающим миром из-за отсутствия телефона в своей новой квартире. Но
родители были, говоря дипломатическим языком, дезинформированы. Все
подстроил свергнутый с трона Глеб... Он задумал произвести "классный"
переворот, то есть переворот в нашем классе: руками восставших родителей
изгнать Нинель, снова вернуть "Уголок Гл. Бородаева" и все остальное. Но не
тут-то было!
Я победил уголовника с добрым именем Племянник Григорий, засадил его,
как вы уже знаете, в склеп, а литературный кружок в полном составе
устремился на местную станцию Антимоновка. Погони, к сожалению, не было (а
какой детектив без погони?!).
На самой обыкновенной электричке, в самом обыкновенном вагоне мы
мчались в объятия родных и близких... Лучше бы, конечно, я попал хоть на миг
в объятия Наташи Кулагиной, дремавшей рядом со мной.
О, какие мятежные и несбыточные мечты порой посещают нас!
Мы возвращались... Мы - это я, Генка Рыжиков по прозвищу Покойник,
который писал стихи о бесцельности бытия и вообще хотел поскорее "усопнуть",
то есть уйти в мир иной, поскольку наш мир его все время чем-нибудь не
устраивал; Принц Датский, который, наоборот, сочинял торжественные стихи ко
всем датам (отсюда и его прозвище!); Валя Миронова, которая постоянно и
везде мечтала перевыполнить норму ("Нам задали к понедельнику всего три
задачки... А можно я решу пять или хотя бы четыре?"); Глеб Бородаев -
поникший и разоблаченный мною виновник того страшного, что могло бы
случиться... И не случилось, говоря откровенным языком, благодаря мне. И
наконец, Наташа Кулагина. Она в своей, говоря литературным языком, полудреме
приблизилась к моему плечу. А может, это мне показалось? И приблизился,
наоборот, я?..
Одним словом, мы возвращались домой победителями!

Глава I,
в которой меня выносят ногами вперед

За окном, насколько видел глаз, распласталась слабо проглядываемая или
вовсе непроглядная низина. Ее кромешность изредка прорезалась немигающими
прожекторами встречных электровозов и поспешно мигающими окнами вагонов. Мой
старший брат Костя опять скажет, что я "рабски копирую" низкие, как та
непроглядная низина, литературные образцы. Но отличить низкие образцы от
высоких иногда даже великим не удавалось. Наташа Кулагина, к примеру,
показала мне одну строчку из дневника Льва Николаевича Толстого: "Вчера
читал "Фауста" Гете (совсем скверное произведение)". Но если Толстой мог так
ошибаться в Гете, почему Костя не может ошибаться во мне!
Итак, была полночь. И почти все школьники нашего возраста давно уже
спали. Или сидели у телевизоров... Если в тот день программа затянулась. Но
если она и затянулась, то, увы, не потому, что ждали экстренных сообщений о
нашем возвращении. Рассказывали, наверно, о том, как один глава
правительства принял другого главу. По телевидению этим главам уделяется
очень большое внимание. В отличие от глав моей повести. Хотя я посылал их -
до опубликования на журнальных страницах и до своего признания в