"Анатолий Алексин. Вторая очень страшная история " - читать интересную книгу автора

- Устами младенцев, всем известно, глаголет истина! - отбивался Принц с
достоинством будущего монарха.
- На репетиции с уроков снимали - вот источник их вдохновения! - все
мертвеннее бледнея от злости, нападал Покойник.
Первоклассники взирали на меня с благодарностью и обожанием.
О, как легко иногда завоевать человеческие сердца! Но легкие
завоевания, увы, не прочны... Хотя мне потихоньку начинало казаться, что мое
положение самое расприятное: славят, поклоняются... "Чего же боле?" - как
сказала Татьяна Ларина в поэме "Евгений Онегин". Поскольку брат Костя
упрекал меня в "рабском" подражании низким образцам, я все чаще обращался к
образцам высоким и даже классическим.
- Каждому из нас хочется с чувством законной гордости расцеловать Алика
Деткина! - убежденно провозгласила Мура.
И возле меня выстроился целый хвост... Наташу я, конечно, готов был
пропустить вне очереди... Но она небрежной походкой прошла мимо, успев все
же сказать на ходу:
- Видела очереди за мясом, за маслом, даже за хлебом... Но очередь за
поцелуями вижу впервые!
Вернувшись в зал после краткого перерыва, она добавила:
- Смотри не стань прежним Глебом!
Она предупреждала, она оберегала меня, как родного. Так я истолковал ее
фразу.
- Неужели ты можешь подумать... вообразить?! - на радостях изумился я.
Однако, лишь зазвенел звонок, не направился, а прямо-таки помчался
обратно в президиум... Я уже знал, что мое место - там. К этому месту, я
слышал, быстро привыкают. Но очень тяжко с ним расстаются.

Глава IV,
из которой все вытесняет любовь

Поздняя, то есть пожилая или уже старая, осень так неуставаемо заливала
город, словно была ранней и молодой. Холодный дождь меня бодрил и настраивал
на нужный лад: с нарушениями законности, розысками и расследованиями в моем
сознании сочеталась именно такая погода, которую верней было назвать
непогодой. Но когда Мура организовала в мою честь "линейку на чистом
воздухе", дождь, к сожалению, заглушил "гром победы" собственным шумом, а
"медные трубы" - грохотом труб водосточных. Одним словом, для триумфа "на
чистом воздухе" та осенняя погода не очень годилась. Невольно на память
пришла пушкинская строка: "Начиналась довольно грустная пора..." Грустным
это время для меня не было, но я уже не любил все, что заглушало или
заливало водой мой успех.
"Но может быть, - размышлял я потом, - природа хотела предупредить
меня: не упивайся! Может, и безмолвные слезы текли по стеклам из-за того,
что впереди меня подкарауливала вторая очень страшная история? Еще
пострашней первой!.."
Так я думал потом... А пока на вопрос Наташи: "Бремя славы тебя не
отягощает?" - я мысленно ответил, что славу чувствую, а бремя - нет. Вслух
же с плохо скрываемой неискренностью признался:
- Тяжела ты, шапка Мономаха!
- А ты, как раньше, носи кепку, - посоветовала Наташа.