"Иван Алексеев. Глеб" - читать интересную книгу автора

солнца, а нестерпимое жжение. Добрый десяток жителей близлежащего города
обступили их, плюясь едкой слюной сквозь полые посохи. Кожа в местах
попадания слюны вздувалась пузырями, горела огнем. Друзья взмыли в воздух,
но кислотные плевки, усиленные трубками, настигали их, до дыр прожигая
перепонки крыльев.
И только оказавшись там, откуда падает на землю небо, куда не доставали
выстрелы, друзья ненадолго перевели дух. Коварное нападение ошеломило,
обескуражило, потрясло. Они были наивно недалеки, не умея представить на
себе действие их собственных поступков, обращенных к другим. Только в тот
час мир потемнел, только тогда справедливость предстала вселенским
заблуждением, когда зло коснулось их самих. Хотя зло это поселилось здесь,
возможно, с убийством Адамом первого зверька, расстроив гармонию рая, посеяв
страх и гнев, породив благодарное потомство - новый виток зла, новые порции
боли и ужаса.
Внизу мельтешили горожане, казавшиеся насекомыми, не столько из-за
уменьшенных расстоянием размеров, сколько благодаря избытку конечностей. Они
потрясали боевыми посохами, преисполненные охотничьим азартом. Несколько
пустилось в погоню, перемещаясь с завидной прытью. Объекты же их
преследования, подбитые, изможденные, напротив, еле тащились. Стало
очевидно, что рано или поздно дырявые крылья откажутся поддерживать своих
владельцев, и те рухнут прямо в лапы скорых на расправу охотников. Скорее
рано, ведь и невредимым им требовался отдых через не такие уж
продолжительные периоды полета.
Силы еще оставались, когда Адам обратил к Глебу лицо, лишенное
мимических мышц, но все равно отмеченное жирным оттиском запредельной муки,
а затем сложил крылья. Он рухнул на круп одного из преследователей разящим
снарядом, вдавил того в песок. Остальные не оставили без внимания виновника
этого инцидента, залили его ядовитыми выделениями, не пропустили ни единой
клеточки кожи. Слабость ли или же героизм и порыв самопожертвования
столкнули его с небес? Как бы там ни было, но Глеб воспользовался подарком
друга, отвлекшего на себя погоню, и укрылся среди деревьев.
Ночь вобрала мир в свое черное чрево, сменив затянувшиеся бледные
сумерки. Невидимый сам и еле различавший окружающее, Глеб завис над городом.
Перед каждым домом стоял сосуд, наполненный люминесцирующей жидкостью.
Спиральная улица выглядела светящейся зеленой змеей, свернувшейся для сна.
Горожане: строители, мастеровые, художники - были для него теперь злодеями,
не знавшими ни совести, ни жалости. Они бродили по улице безо всякой цели.
Гуляли. Однако в прогулке этой проступала тенденция к закономерности.
Хаотичное движение мало-помалу упорядочивалось, несло своих участников к
центру города, к гигантскому зданию - непременному атрибуту нехитрого
архитектурного ансамбля здешних населенных пунктов.
Глеб подумал, что сборище в главном доме может быть каким-то образом
связано с Адамом и тоже поддался всеобщему порыву, правда, оставаясь в
воздухе, недоступным взорам. И если большинство желавших оказаться внутри
воспользовались отверстием входа, то Глеб, разумеется, не из-за избытка
скромности, избрал необычные двери. Башенки, торчавшие из крыши, были самыми
обычными трубами, только не для выхода дыма, а для поступления извне света.
Вот через одну из башенок Глеб и вознамерился пролезть.
Узкое жерло трубы стиснуло крылья так, что Глеб, не имея возможности
планировать, попросту провалился. На его счастье, впрочем, недолгое,