"Марианна Алферова. Золотая гора" - читать интересную книгу автора

что перед ним тот, кого он искал. Но потом понял, что ошибся. Огородник
протягивал Генриху какую-то мятую бумажку, исписанную крупным детским
почерком.
- В чем дело? - господин Одд раздражился.
- Ты бизер? - спросил огородник. Генрих кивнул. - Это заявление в
международную комиссию касательно позиции моих четырех куриц.
- По какому вопросу? - спросил Генрих, принимая бумагу.
- По земельному.
- А я думал - по зерновому.
- А что важнее - зерновой вопрос или земельный? - хитро прищурился
огородник.
- Земельный, - ответил Генрих.
- Во! - поднял палец огородник. - А чего же спрашиваешь? - И ушел с
гордо поднятой головой.
Бумажка была грязной, липла к пальцам, и Генрих ее выбросил.
Бизер прикрыл глаза, сосредотачиваясь и пытаясь вспомнить мысль,
пришедшую ему (или другому) на одинокой зимней дороге.
- Снег - самый лучший в мире холст, - прошептал Генрих. - И на нем
д/олжно изобразить вечность.
Он вновь принялся рисовать, бешено, торопливо, белая бумага альбома
сделалась неприступной стеною, через которую надо пробиться, немедленно,
сейчас! Не он рисовал - кто-то неведомый вел его руку. Вечный карандаш рвал
бумагу.
Когда Генрих очнулся, изможденный, с лопающейся от боли головой, листы
бумаги беспорядочно покрывали пеноплиты вокруг - кирпичики, выпавшие из
крепостной стены недостижимого мира после яростной атаки. Генрих посмотрел
на рисунки с тоскою. Он опять не пробился в таинственный мир, опять потерпел
поражение. Правда, из набега он вернулся с добычей, но пока невозможно было
понять, хороша ли она. Реальность никак не соизмерялась с недостижимым
миром.
- О Великие огороды, как я ненавижу реальность, - пробормотал Генрих и
осекся, сообразив, что это чужие слова.

Глава 4. НА ДВЕСТИ СЕДЬМОМ ОГОРОДЕ.

До лета была весна. А прежде, очень-очень давно - зима. О том, что была
зима, помнят в огородах смутно. А о том, что она придет вновь, не знает
почти никто. То есть самые мудрые подозревают порой, но не отваживаются об
этом говорить. Зима наваливается внезапно, засыпает снегом грядки с
неубранной морковью и капустой, и огородники вдруг вспоминают, что не успели
за кратенькое лето починить текущую крышу, поправить крыльцо и убрать бочки
для воды - и вот теперь они полопались от мороза.
Зима всегда приходит слишком рано - это старинный закон огородов.
Однако Иванушкин помнил про зиму. Не про зиму вообще, а про ту, которая
миновала. Потому что это была для него последняя зима.
Зимой на огородах тоскливо: холод, безделье, ну и со жрачкой худо.
Только копатели в Великих огородах зиму любят. Потому как для копателей
зима - время самое жаркое. Сколько кулей меняльных копатель со жмыхов
наберет, столько ему прибытку и выйдет. Потому как летом на мене затишье:
летом на мену одна мелочь помоечная тянется, а осенью и вообще на мене