"Марианна Алферова. Золотая гора" - читать интересную книгу автора

При упоминании о саде в ее лице появилось что-то отталкивающее,
настороженно-волчье. Будто сад был ее добычей, и волчица опасалась ее
потерять.
- А я не садовник! - Генрих протестующе взмахнул рукой, пытаясь
успокоить хозяйку сада. - Мне просто нужен тот, второй. Может, вы знаете,
как его найти? Того, поглотившего Генриха Одда?
Несколько секунд Ядвига сидела неподвижно, глаза ее невидяще смотрели
куда-то поверх головы бизера. Потом она очнулась, огляделась кругом и,
распахнув дверцу аэро, сделала энергичный приглашающий жест. Генрих шагнул к
машине.
- Не ты! - крикнула Ядвига. - Леонардо! - и с силой хлопнула ладонью по
сиденью.
- Так что же мне делать? - настаивал Генрих.
- Ты - художник. Рисуй!
И серебристый аэрокар взмыл в небо.
Леонардо, усевшись рядом с Ядвигой, расслышал, как она прошептала:
- Он мне нужен... Да, да, он мне очень нужен... - На щеках ее выступили
два ярких, будто нарисованных пятна. - У него красивое лицо, правда? -
спросила неожиданно Ядвига.
- Не заметил, - буркнул Лео.
- Ты слышал: его зовут Генрих Одд.
- Сначала он назвался иначе.
- То был псевдоним, и не слишком удачный. Мы, Лео, должны с тобой
узнать... - она запнулась. - Может, он опасен? Как ты думаешь, ему можно в
сад? Он не повредит саду? И мы должны узнать... - но что узнать, она опять
не договорила.
Впрочем, Лео давно уже привык к отрывистым фразам хозяйки и мыслям ее,
брошенным наугад.
- Я понял! - воскликнул мальчишка. - Принято к исполнению, уважаемая!
Шустряк все разузнает!
- Господин Шустряк связан с чернушниками, - остерегла Ядвига. - А
чернушникам об этом бизере знать совершенно ни к чему.
- Чернушники не трогают бизеров.
- Кто тебе это сказал? - рассмеялась Ядвига.
- Не волнуйтесь, мадам, Шустряк, хоть и менамен, но мой брат и
исключительно вам предан.
- Шустряку я никогда не доверяла. - Ядвига с сомнением покачала
головой.
Серебристая машина давно уже растворилась в летнем небе, а Генрих
продолжал стоять неподвижно, пытаясь отыскать в густой синеве исчезнувшую
светлую точку. Потом, очнувшись, он извлек из кармана плаща толстый блокнот
и вечный карандаш, и уселся прямо на пеноплиты. Рука, ведомая чужой мыслью,
принялась чертить замысловатый узор из ломаных линий. По всему телу
разлилась мгновенная слабость, и острая боль пронзила виски. Генрих увидел
себя бредущим по свежевыпавшему снегу. Темень, до рассвета далеко, и только
звезды освещали путь.
"Не ходи!" - крикнул сам себе Генрих, и все пропало.
Опять вокруг было лето, и он сидела на пеноплитах возле здания мены.
Перед ним стоял какой-то огородник маленького роста с серыми от пыли
волосами и искательно заглядывал в глаза. Генриху на мгновение показалось,