"Данте Алигьери. Пир. Трактаты" - читать интересную книгу автора

этого воздерживается потому, что говорить о ком-либо невозможно без того,
чтобы говорящий не хвалил или не порицал того, о ком он говорит; и то и
другое - признаки грубости в каждом человеке, говорящем о самом себе. И
дабы рассеять сомнение, которое возникает, скажу, что порицать хуже, чем
хвалить, хотя и того и другого делать не следует. Любая вещь, по самой своей
сущности заслуживающая порицания, отвратительнее той, которая порицается
лишь изредка. Поносить самого себя достойно порицания, ибо со своим другом
человек должен говорить о его недостатках наедине и никто не бывает большим
другом для человека, чем он сам; поэтому он лишь в укромной келье своих
помыслов должен корить себя и оплакивать свои недостатки, а отнюдь не на
людях. Далее, человека по большей части порицают не за то, что он не может
или не умеет хорошо себя вести, но всегда за то, что он этого не желает, ибо
по нашему желанию или нежеланию и судят о наших злых или добрых намерениях;
потому тот, кто порицает самого себя, свидетельствует этим, что он, зная о
своем недостатке, признает себя нехорошим; поэтому и следует воздерживаться
от того, чтобы порицать самого себя на словах. Хвалы, воздаваемой самому
себе, следует избегать как всякого относительного зла, поскольку невозможно
хвалить без того, чтобы хвала не оказалась в еще большей степени хулой.
Хвала звучит на поверхности слов, но, если порыться в их глубине, она
оборачивается хулой. Слова созданы для того, чтобы обнаружить неведомое,
поэтому тот, кто хвалит самого себя, показывает, что он не верит хорошему о
себе мнению; а это не случается без злостного лицемерия, которое человек
обнаруживает, хваля самого себя и тем самым себя порицая.
И далее, по тем же причинам следует избегать самовосхваления и
самопорицания как лжесвидетельства; ибо нет человека, который бы правдиво и
справедливо оценивал самого себя, столь обманчиво наше самолюбие. Каждый в
своем суждении пользуется мерой хитрого купца, покупающего по одной мере и
продающего по другой; и каждый ищет крупную меру для своих дурных поступков
и мелкую для хороших, так что размер, количество и вес добра кажутся ему
большими, чем если бы оно было измерено верной мерой, а вес зла - меньшим.
Поэтому, хваля или порицая себя, он произносит ложь или о том, о чем он
говорит, или о своем собственном суждении, но лживо и то и другое. И коль
скоро согласие есть уже некое признание, низко поступает тот, кто
кого-нибудь хвалит или порицает в лицо, ибо получающий оценку не может ни
согласиться с ней, ни отрицать ее без самовосхваления или самопорицания,
если не вступит на путь осуждения той ошибки, исправление которой имеется в
виду, или если не вступит на путь должного почитания и возвеличивания, по
которому невозможно пройти, не упомянув о добродетельных деяниях или о
почестях, заслуженных добродетелью.
Однако, возвращаясь к главной моей задаче, скажу, как я уже упомянул,
что в случае необходимости допустимо говорить и о самом себе; наиболее
очевидны следующие два случая. Первый: когда, не говоря о самом себе,
невозможно избежать великого позора или опасности; это допустимо на том
основании, что выбрать из двух тропинок менее скверную почти то же, что
выбрать хорошую. Такая необходимость и заставила Боэция говорить о самом
себе2, дабы под предлогом утешения он мог оправдать постоянный стыд своего
изгнания, доказав его несправедливость, так как никто другой в его защиту не
поднимался. Второй случай: когда разговор о самом себе приносит как
наставление величайшую пользу другим; этот довод и заставил Августина3
говорить о самом себе в своей "Исповеди"; так как образцовое и поучительное