"Светлана Аллилуева. Далекая музыка" - читать интересную книгу автора

манут тут же!". Следовало бы прислушаться всерьез к его словам.
И вот, я сидела в Принстоне жарким, влажным летом, когда все, кто
может, уезжают отсюда, и работала над второй книгой и над обширной своей
почтой. Местный почтальон был пожилой человек, собиравший марки, и я всегда
отдавала все марки с моих писем ему. Письма приходили буквально со всего
мира, за исключением стран коммунистического блока и моей родины. Ни одного
письма ни от родственников, ни от друзей. Дисциплина! В СССР не прощают. Ни
одного письма от моей дочери за семнадцать лет. Два письма от сына не позже
1968 года. И все.
Почтальон всегда останавливался поболтать, у него была дочь-школьница,
которой он гордился. Однажды в особенно жаркий день, вытирая пот со лба, он
заметил, что хорошо бы окунуться в бассейне в такой день. Я согласилась с
готовностью. И вдруг он решил, что он может мне в этом помочь. Владельцы
дома неподалеку уехали в Европу, оставив студента сторожить дом и - бассейн
в саду!
На следующий день мой неожиданный благодетель поговорил с этим
студентом и принес мне от него записку. Карандашом на клочке бумаги было
написано приглашение заходить, посидеть у бассейна и пользоваться им, пока
никого нет дома. Я тут же отправилась в этот дом и познакомилась с милейшим
молодым семинаристом, занимавшимся своим ивритом у прохладного бассейна
чистейшей воды, голубевшего среди газонов. О, трудно было поверить в такое
благословение!
Я забирала свои записки и редактируемые страницы с собой, и мы вместе
проводили часы у бассейна, занимаясь каждый своим делом. Мы болтали, когда
он приносил ленч из кухни - сандвичи и холодный чай. Я узнала много
интересного о жизни современной семинарии в Принстоне, протестантской,
преимущественно пресвитерианской.


57

После окончания семинарии студент уехал в Иран, преподавать там в одной
из христианских школ. Это был еще тогда "остров стабильности" (как назвал
Иран Джимми Картер, через несколько месяцев решивший поддержать "революцию"
мусульман-экстремистов и бросивший на произвол судьбы шаха, которого Америка
же посадила на престол...). Во всяком случае, в 1968 году Иран еще был
"оазисом мира и гармонии", и мой студент долго потом писал мне оттуда
интересные и восхищенные письма. Религиозная терпимость тогда, по его
словам, была там полнейшая. Жаль, что мне ничего неизвестно о последующей
судьбе этого славного молодого американца.
В то приятное, беспечное лето, а также и в последующее, я часто ездила
в Нью-Йорк автобусом, чтобы работать с моим редактором Диком Пассмором над
окончательным текстом (переводом) "Только одного года". После того, как
Павел Александрович Чавчавадзе закончил перевод и пришли гранки, мы должны
были их вычитать. Я также вычитывала с русским редактором русский,
оригинальный текст для русского издания.
Дик Пассмор курил не переставая, а я тянула свой чай с сахаром. Мы
сидели в издательстве "Харпер энд Роу", в комнате без окон, но, слава Богу,
с хорошей вентиляцией и кондиционером. Ввиду того, что пол в комнате был
покрыт от стены до стены красным ковром, а может быть, и еще по какой-то