"Светлана Аллилуева. Далекая музыка" - читать интересную книгу автора

год - 1967 - невероятный год перемены. Возможно, мне следовало бы
озаглавить книгу "Год перемены". Но я также хотела сказать, как много всего
случилось только в один год. Сконденсировалось только в одном году. Если бы
мне удалось сделать книгу такой, как я этого хотела, она была бы лучше: в
ней было бы меньше пропаганды, меньше политической риторики и больше
человеческих деталей. Я многое повидала в тот год, и это должно было быть
детально описано. Увы, советовавших было более, чем нужно, и все они были
более опытными писателями, чем я, и их авторитет подавлял меня. Однако глава
об Индии получилась такой, как я хотела, потому что никто особенно не
беспокоился об Индии. Эта глава и есть самая лучшая в книге.
Я все еще писала тогда по-русски, это был единственный язык, на котором
я думала, видела сны, считала. Я могла тогда писать только по-русски, обычно
сидя на террасе, на низкой табуретке перед моим швейцарским Гермесом,
босиком, в шортах и майке. Воздух лета наполнял аромат свежеподстриженных
газонов. Моя хозяйка - музыковед - уехала путешествовать вокруг света,
собирать колыбельные песни на разных языках. Свой дом она оставила мне
вместе со всем имуществом, а также вместе с полотером-негром и
садовником-итальянцем.
Негр начал сейчас же жаловаться на свою жизнь, и вначале я слушала его
с состраданием. Но когда выяснилось, что у него трое детей в колледже, что у
него дом и машина - о чем все еще мечтают врачи и учителя в СССР, - я
перестала его слушать. Пусть бы он попытался жить в какой-нибудь другой
стране! Может быть, тогда он бы перестал жаловаться.
Садовник-итальянец жаловался на жизнь тоже. Он говорил, что в Италии он
был учителем, но в США не смог найти работу и стал садовником, чтобы
поддерживать семью. "Приходите к нам в гости, мы живем недалеко,- сказал
он. - Моя маленькая Тереза скоро получит свое первое причастие".


30

Мне было любопытно, и я пошла. Угощали обильной едой, макаронами,
мясными фрикадельками и наконец - зайцем. Красное кьянти помогало проглотить
все это изобилие. Тереза была крошечная девочка с печальным личиком, как у
отца. Ее мать была женщиной колоссальных размеров. Двое сыновей обычно
помогали отцу подстригать лужайки в Принстоне.
Вскоре настал день подумать и о собственной машине. Мои братья научили
меня ездить, когда я была еще школьницей. Они обучали меня на лесных дорогах
за городом, по секрету, так как боялись, что наш отец, узнав об их
собственных машинах, отнимет их как "излишнюю роскошь". А когда я уже была
взрослой с двумя детьми, отец настоял, чтобы я купила себе машину и показала
бы ему мои водительские права. Он как-то не верил, что молодая женщина могла
водить машину, а он - нет. Удостоверившись, что я справляюсь с этим делом,
он дал мне денег на покупку машины и заметил, что я должна "сама покупать
бензин. Чтобы не тратить государственные деньги на шоферов!". Это было лето
1952 года.
Здесь в Америке я выбрала обычный незаметный "додж", чтобы легче было
ремонтировать, если нужно, в любой мастерской. Я мечтала когда-нибудь
отправиться в поездку через всю страну на машине, взяв только собаку,