"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора

и закричал:
- Я никого не звал! И мне никто не нужен!
- Волнуется она. Здоров ли ты? - оправдывался моряк.
- "Здоров"! "Волнуется"! Что ж она раньше не волновалась. Здоров!
Куда хочу, туда и еду!
- Да разве она против? Ты бы только сказал куда...
- Ага! - закричал Кусков. - Конечно. Ещё и денег на дорогу дали бы,
чтобы я убирался с глаз долой, чтобы вам не мешал!
- Эх! - крякнул моряк. - Зря ты так, Алёша! Зря!
- Что "зря"! Что "зря"! - кричал Лёшка, и ему было так себя жалко,
что он боялся заплакать. - Я вам не мешаю! Целуйтесь-милуйтесь на здоровье
на старости лет! Тоже мне любовь придумали!
На другой стороне улицы показались старухи, они, как бы между прочим,
остановились поговорить, но даже отсюда, через улицу, по их спинам и
оттопыренным из-под беленьких платочков ушам было видно, что они просто
умирают от любопытства.
Иван Иванович глянул на них и покраснел.
- Мал ты ещё про любовь толковать! - сухо сказал он и решительно
надел фуражку.
- Ах, мал? - зашёлся Лёшка.
- Мал! - как кирпич положил, веско сказал моряк. - Ты бы пожил один с
дитём малым, которое день и ночь мамку просит... Не виноватил бы нас. Вот!
А как она с тобой одна маялась? Ты хоть видел, что у тебя мать ела все эти
годы? Сам-то вон какой вымахал... А мать-то у тебя как былиночка. На
стройке, думаешь, просто? Ты её хоть раз пожалел?
- А она меня пожалела? - сел на любимую лошадку Лёшка.
- Пожалела, - твёрдо сказал Иван Иванович. - Она для тебя и замуж
собралась.
- Как это? - опешил Кусков.
- А так! - ответил моряк. - Ты в армию пойдёшь или учиться - что,
думаешь, у тебя по ней душа не заболит, а так она не одна останется!
- Не бойтесь, не заболит! - сказал Кусков.
- Много ты знаешь! - Иван Иванович расстегнул воротник рубашки, и
стала видна полоска белой необветренной кожи. - Люди друг другу нужны! И
поддержать, и помочь! Жизнь, Алексей, штука трудная и не больно ласковая,
а когда люди друг за дружку держатся, тогда легче. А ты -
"целуйтесь-милуйтесь". Не надо так про мать! Ты и так перед нею виноват.
- Я? - захлебнулся от возмущения Кусков. - Я? Это я, что ли, замуж
собрался? Я, что ли, вас привёл?
- Ты сбежал! - сказал отчим.
- Не сбежал, а уехал! Уехал! Понятно?
- Мне-то понятно... Мне ох как понятно! - потупил голову моряк. - Я
тоже один раз уехал! На фронт! И доехал до фронта! И сыном полка стал! И
вернулся через три года! Красивый, весь в медалях! Куда там! Герой!
Пятнадцать лет - а кавалер ордена!.. А мама-то уж померла. И прощения
просить не у кого. Вот так вот...
Лёшка поглядел на отчима. Тот сидел, низко опустив голову, и большими
красными руками заглаживал на коленях брючные складки.
- Что ж вы ей - и не писали три года?
- Как писать? Я же в полку наврал, что сирота. Иначе меня бы домой