"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора

А может быть, это его дедушка? Или прапрадедушка?"
Но рядом с этой старинной картиной висел уже совсем ни на кого не
похожий портрет. Вернее, в том-то и дело было, что он был похож, и очень
похож, на автопортрет художника К.Брюллова, что нарисовал разрушение
Помпеи.
Кусков видел этот портрет в Русском музее, куда их водили всем
классом. Всё было как на том портрете: и красное кресло, и красивая тонкая
рука, но только вместо Брюллова в кресле сидел Вадим. Он был очень похож
на Брюллова, но всё-таки это был Вадим, и его можно было узнать даже с
бородкой и с усами.
- Вот это да! - только и мог прошептать Кусков. Он ошалело сел на
диване. Спать совершенно расхотелось, а захотелось пить. Графина с водой в
комнате не было, и Лёшка двинулся на кухню. Но только тяжёлая дверь
затворилась за ним и мальчишка очутился в тёмном коридоре, он тут же
забыл, куда идти.
Лёшка постоял в темноте, соображая, в какой же стороне могла быть
кухня. В этой большой старинной квартире все комнаты были проходными,
кругом были двери, и которая вела в кухню, догадаться было невозможно.
В дальнем конце коридора из-под неплотно прикрытой двери пробивался
свет; вытянув руки, Лёшка двинулся туда и заглянул в щель. Посреди комнаты
торчал мольберт. Вадим стоял около него и занимался странным делом. Он
водил по картине, где были нарисованы какие-то тётеньки с крыльями и
тёмные деревья, горячим утюгом. Кусков смотрел на покрытый испариной лоб
Вадима, на его крупные руки.
"Так вот он кто! Он художник! По ночам работает! - с уважением думал
мальчишка. - Все спят, а он работает!"
Он тихо прикрыл дверь и вернулся в комнату.
"Удивительный человек! - думал Лёшка. - Все, наверное, способы,
которыми картины пишутся, знает! Вон как он её утюгом, чтобы гладкая
была... Наверно, чтобы блестела..."
Всезнающий Штифт научил Кускова колдовать: если чего-нибудь очень
хочется, нужно загадать желание, собрать свою волю, сосчитать до трёх - и
всё сбудется!
"Это раньше думали, - говорил Штифт, - что это всё колдовство, а
теперь научно доказано: всё дело в сильной воле. Нужно только научиться
волю концентрировать!" - "А ты пробовал?" - спросил его Кусков. "Тыщу раз.
Но я рассеянный. Отвлекаюсь. Только начну сосредоточиваться...
сосредоточиваюсь, сосредоточиваюсь... хлоп, о чём-нибудь другом подумаю, и
всё пропало. У меня воля слабая, а вот ты волевой, у тебя должно
получиться... Только загадывать нужно на людей! Понял?" - "Как это?" - "Ну
не так, что хочу, мол, жвачки, - ну и хоти! Ничего не выйдет, а нужно,
чтобы на человека... Хочу, например, чтобы ты мне отдал половину жвачки,
которая у тебя есть. Ты моей воле подчиняешься, и мы жуём оба..."
Сейчас, вглядываясь в высокий лепной потолок, где надували щёчки
смешные амуры, Кусков начал концентрировать волю: "Хочу, чтобы мы с
Вадимом никогда не расставались! Хочу, чтобы я оказался его братом или
сыном! Считаю до трёх... раз... два... три..."
Лёшка не помнил, успел он досчитать до трёх или нет, потому что
проснулся утром следующего дня.