"Рут Альмог. Бойкое местечко рассказ" - читать интересную книгу автора

У Танцмана были ввалившиеся щеки, его глаза непримиримо взирали на
мир из затененных щелей. Его заостренное лицо было в беспрестанном
движении, а красноватые губы, проступающие из-под жидких, будто углем
нарисованных усов, были в таком явном противоречии со всем его обли-
ком, что прочитывались на лице как знак вопроса.
Сначала Циля называла его Лисенком.
- Но не потому, что ты похож на лиса, - объясняла она, - а потому,
что тебе удалось поймать глупую гусыню. - Но тут же отступала от своих
слов: - Вообще-то это не очень подходит, потому что ты не растерзал
ее.
- Пока еще нет,- отвечал Танцман смеясь.
При всем том она довольно долго звала его Лисенком, так как Арноль-
дом звали одного ее приятеля, двоюродного брата Стефана, который сей-
час жил в Хайфе на горе Кармель; его, в отличие от другого ее друга
Лео, в которого она некогда была влюблена по уши, музы не покидали.
Ах, Лео, Лео! Он женился на такой красивой и такой элегантной жен-
щине! Все свои роскошные шляпки и потрясающие шелковые платья та при-
везла с собой в Тель-Авив. Разбитое сердце Цили истекало кровью до той
поры, пока у нее не родился Уринька. Жена Лео часто сидела в том самом
кафе на побережье, где Циля выступала по вечерам, туда же в то время
приходил Танцман играть в шахматы. Стоя на маленькой сцене и распевая
полные страсти цыганские песни, Циля не сводила глаз с этой женщины.
Может, это и побудило ее согласиться на дополнительные условия в брач-
ном контракте.
Танцман был специалистом по выделке кож. Ему принадлежала маленькая
мастерская на окраине города. Каждое утро он отправлялся туда на вело-
сипеде, Циля оставалась одна и кормила Уриньку, когда тот плакал.
Детский врач сказал, что в таком возрасте, - а Уриньке было пять меся-
цев, - уже можно прикармливать молоком и молочными смесями, нужно
только тщательно все это кипятить. Возможно, тогда ребенок перестанет
плакать по ночам.
Однажды Танцман вернулся неожиданно рано, наверное потому, что у
него разболелась голова. Он застал Цилю в большой комнате, в кресле, с
Уринькой на руках. Танцман заметил, что она кормила его с ложечки
чем-то густым и белым.
Танцман посмотрел на часы и сказал:
- Мало того, что время кормления еще не пришло, ты еще даешь ему
то, что даже на первый взгляд выглядит как молочная смесь!
Циля испугалась и не ответила. Танцман взял у нее младенца и уложил
его в кроватку, в детской. Уринька разревелся. Танцман принялся трясти
его, крича "Тихо, тихо!", но младенец не унимался.
- Я изобью тебя, если ты сейчас же не прекратишь! - заорал Танцман
и стал трясти его еще сильней. Но и это не помогало. Тогда Танцман, с
трудом сдерживая себя, вернулся в большую комнату. Циля неподвижно си-
дела в кресле.
- Смотри, что ты творишь, преступница! - сказал Танцман, склоняясь
над ней.
На щеке у Цили вдруг проступило безобразное синее пятно. Она сидела
неподвижно, вцепившись в ручки кресла.
Танцман сказал: