"Генрих Альтов, Валентина Журавлева "Баллада о звездах"." - читать интересную книгу автора

Шевцов был один на корабле. Он уже свыкся с одиночеством. Он привык к
тому, что в рубке пустует кресло штурмана. Он перестал замечать свободные
места в кают-компании. Но иногда его мучило желание поговорить. Он
разговаривал с ионным двигателем, с приборами, с книгами... Они не отвечали.
Голос был только у электронной машины. Шевцов нс любил этот голос - сухой,
лишенный человеческой теплоты.
И все-таки через каждые шесть часов Шевцов подходил к поблескивающей
серым лаком машине и выстукивал на клавишах вопрос. Вспыхивали красные огоньки
контрольных сигналов. Казалось, машина подняла веки, и десятки ее глаз
уперлись в человека пристальным, презрительным взглядом. Подумав, машина
отвечала, раздельно выговаривая каждый звук:
- Черной пыли нет. Концентрация межзвездного газа...
Шевцов быстро выключал машину. Его интересовала лишь черная пыль. И через
шесть часов он вновь подходил к машине. Загорались красные глаза-сигналы и
бесстрастный голос сообщал:
- Черной пыли нет...
Время ползло - тягучее, лишенное дня и ночи, лишь условно разделенное на
часы. Изредка Шевцова охватывало чувство острого страха. Ему вдруг начинало
казаться, что вот сейчас - именно сейчас! - произойдет нечто непоправимое. Он
спускался вниз, к двигателям.
Моторный отсек был похож на глубокий колодец, опутанный паутиной трапов.
Вдоль оси колодца проходила массивная труба - электромагнитный ускоритель
ионов. Труба излучала голубой свет. Светились и стенки моторного отсека -
желтым, трапы - красным, приборные щиты - зеленым. Лампы здесь были невидимые
- ультрафиолетовые. Включались они изредка. Люминесцентные лаки, покрывавшие
все в моторном отсеке - и ускоритель ионов, и стены, и трапы, - поглощали
ультрафиолетовые лучи и потом долго светились в темноте. Что бы ни случилось с
подачей энергии, в моторном отсеке всегда был свет.
Шевцов подолгу сидел на решетчатой площадке. Голубое излучение ускорителя
смешивалось с желтым отсветом стен; казалось, сам воздух в моторном отсеке
светился призрачным, мерцающим пламенем - зеленоватым, изрезанным красными
змейками трапов.
Ровный гул электромагнитов успокаивал. Шевцов возвращался наверх, в
кают-компанию, к чертежной доске. Он много работал. Он проектировал новый
звездный корабль...


Рассказывая об этом проекте, Шевцов вдруг увлекся и начал говорить о
технических деталях. Ланской не перебивал. Он молчал и думал о другом. Он
думало том, что, подобно эпохе. Возрождения, выдвинувшей великих мастеров
искусства, эпоха, в которую жил Шевцов, дала великих строителей звездных
кораблей. Их следовало бы назвать художниками. потому что в созданных ими
кораблях - в каждой линии, в каждой, даже мельчайшей детали - воплотился не
только точнейший расчет, но и вдохновенное искусство, красота и дерзость.
"Скульптура может прожить тысячелетия, - думал Ланской. - Звездный
корабль стареет через тридцать лет. Разные судьбы у этих творений человека...
Впрочем, нет. То, что строитель вложил в свой корабль, не исчезнет и через
тридцать лет. Оно просто обновляется и возрождается в новом, еще лучшем
корабле. Ни одна подлинно великая находка не пропадает. Так в искусстве, так в