"Максим Алексашин. Последний бой Василия Сталина " - читать интересную книгу автора

войны справлялись со своими обязанностями. И таких вояк к 1943 году
набралось немало. Пришлось создавать штрафные роты, батальоны, в авиации -
штрафные эскадрильи. И не стоит думать, что попадали туда только за бытовые
проступки, не связанные со службой или за лихачество.
Не самым лестным образом о своем командире пишет летчик-разведчик, а
потом летчик-штурмовик Я.И. Борейко, видевший, как комполка боялся подняться
в воздух. Так же о своем командире полка отзывается летчик-истребитель Герой
Советского Союза В.Ф. Голубев: "В Охтене же странно сочетались апломб и
затаившееся где-то в глубине души болезненно переживаемое сознание
собственной неполноценности, рожденное длительным "нелетным" перерывом. В
прошлом неплохой летчик, он оказался на новой должности слабым
организатором. Тут у него не получалось, а летную практику он понемногу
запустил и, возможно, стал страшиться неба. Чем реже летал, тем меньше был
способен практически руководить комэсками. Неудачи до предела обострили
самолюбие, он словно отгородился от командиров чиновной стенкой. Полк, по
сути, лишился крепкой умной руки, трудно стало работать с командиром и штабу
полка. Пожалуй, из троих командиров эскадрильи один лишь Рождественский
остался на высоте, личным примером показывая подчиненным, как надо вести бои
в сложнейших ситуациях". Здесь, как вы видите, трусость сидящего на земле
командира истребительного авиационного полка распространилась и на
командиров эскадрилий - два из трех тоже не совершали боевых вылетов.
А вот своим командиром полка возмущается трижды Герой Советского Союза
А.И. Покрышкин: "Самоустранившись от выполнения боевых заданий, он совсем
перестал чувствовать машину и растерял летные навыки. А когда-то, говорят,
летал неплохо. Да, Краев уже не летчик. И войны с ее напряженными боями,
опасностями и кровью он, по существу, не знает. Разве такой человек может
руководить боевой деятельностью полка?!"
Еще несколько подобных случаев привел летчик-истребитель Шварев
Александр Ефимович в интервью М. Быкову:
- Потери в первые годы войны были большими. Не было ли страха перед
истребителями противника?
- Что скрывать - бывало. В1943 году у меня как командира эскадрильи был
заместителем Юмкин (Юмкин Александр Иванович, ст. лейтенант, всего за время
участия в боевых действиях сбил 8 самолетов лично и 1 в группе. Войну
закончил в составе 111-го гвардейского ИАП. Награжден орденами Красного
Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями. - Прим. М. Быкова).
Как-то летим строем. Он ведет звено. А у меня было изумительное зрение - это
здорово выручало. Я говорю: "Справа группа самолетов, выше нас на
2000-3000". Он тут же начинает ходить туда-сюда, мандражирует. Мы в атаку, а
он раз - и уходит из боя. Второй раз так же. Я его приглашаю к себе: "Ты
что, твою мать, боишься?!" Он объясняет, что в полете с ним все в порядке, а
стоит сказать "немцы" - и с ним что-то происходит, такой страх охватывает,
что он не в силах себя сдержать и выходит из боя. Я ему тогда говорю:
"Знаешь что, будешь со мной в паре летать. Если уйдешь, я тебя догоню и
расстреляю". При всех сказал. Конечно, до этого никогда бы не дошло. И вот,
летаем под Крымской. Держится. Прилетели, весь бледный. Говорит: "Ну, ты
задал мне страху, командир!" Я с ним слетал несколько раз, и он стал в
результате нормально летать.
Был и другой случай зимой 41-го под Можайском. Мы сопровождали "илы".
Взлетели шестеркой и идем сзади "илов". Видимости никакой, попали в