"П.Александр, М.Ролан. Увидеть Лондон и умереть" - читать интересную книгу автора

тюрьмы; с тех пор я его больше ни разу не видела; говорили, что нога у него
плохо срослась и он остался хромым на всю жизнь. Я и Патрицию, можно
сказать, уже больше не видела. Она не была ранена, даже ушибов не получила,
не то что я... Вся эта история на нее вроде сильно подействовала; наверно,
она связана была с Рихтером теснее, чем хотела в этом признаться, и очень
чего-то боялась...
Слова Кэтрин Вильсон поразили меня в самое сердце.
- Что вы хотите этим сказать? - резко спросил я ее. - Объясните!
Она посмотрела на меня с удивлением.
- Чего вы вдруг так обозлились? - испуганно спросила она, и голос у
нее задрожал. - Я ничего такого не сказала.
- Нет, сказали! Вы сказали, что Патриция была связана с Рихтером
теснее, чем хотела в этом признаться. Говоря так, вы что-то имели в виду. Я
требую объяснений. Не забывайте, что речь идет о моей жене!
Мы сидели в холле "Камберленда", и я не осмеливался кричать, но, если
бы я мог, думаю, я схватил бы Кэтрин за руки и начал их выворачивать.
Немного помолчав, она пробормотала:
- Если вы поклянетесь, что не будете использовать то, что я вам скажу,
я попробую вам объяснить.
Разумеется, я поклялся.
- Ну так вот. Рихтера судили через две недели после аварии. В зале
суда я встретила Патрицию, мы обменялись несколькими словами, и на этом все
кончилось. Потом я пыталась несколько раз до нее дозвониться, но к телефону
всегда подходила ее мать; она отвечала, что Пат нету дома, и наконец я
поняла, что она не желает меня видеть. Я очень огорчилась, потому что
по-настоящему любила Патрицию, но потом примирилась. У меня своих забот
хватало. После истории с автомашиной Боб меня бросил, в театре дела пошли
плохо, мне пришлось уйти. Стала работать продавщицей у Вулворта. Так что,
сами понимаете, у меня больше не было случая опять попасть в "Фазан". А
потом, в начале сорок шестого, я прочитала в газете, что полиция, наверно,
на основании какого-то доноса, произвела в Ричмонде облаву. Выяснилось, что
в "Фазане" были не только игорный дом и не только штаб-квартира спекулянтов
с черного рынка, но, главное - тут Кэтрин стыдливо потупилась, - там был
дом терпимости. А еще в газете говорилось, что там нашли целый склад опиума
и кокаина... Как в шанхайских притонах... Не знаю, конечно, насколько все
это было правдой, но разразился страшный скандал, потому что в "Фазане"
бывали люди из высшего общества; прошел даже слух, что в день облавы там
оказался герцог Эдинбургский (которого тогда звали еще Филиппом
Маунтбэттеном). Правда, лично я его никогда не видела, хотя ужинала там не
меньше пятидесяти раз... "Фазан", конечно, закрыли, владельцев арестовали, и
много народу оказалось скомпрометированным. Я, разумеется, сразу подумала о
Рихтере и Пат, но не знала, у кого о них справиться. Лишь через несколько
недель Гарри Монтегю рассказал мне, что Патриция вышла замуж и уехала в
Соединенные Штаты. А Рихтеру повезло: за две недели до облавы он вышел из
тюрьмы и сразу же смылся из Англии, так что полиции не удалось его схватить.
Впрочем, историю с "Фазаном" поспешили замять: огласка задела бы рикошетом
слишком многих людей... Владельцев отпустили, взяли с них большой штраф, на
чем дело и закончилось. Я слышала, они снова открыли бар, но теперь-то уж
поумнели, голыми руками их не возьмешь.
Наступило молчание, и у меня не хватало духу нарушить его. Каждое слово