"П.Александр, М.Ролан. Увидеть Лондон и умереть" - читать интересную книгу автора

я почувствовал, что почва уходит у меня из-под ног. Под каким бы соусом
Кэтрин ни пыталась мне все это подать, ясно было одно: Пат не только утаила
от меня важный эпизод своей жизни, не только водила в то время компанию с
сомнительными людьми - у нее еще был флирт с весьма подозрительным типом, и
флирт этот, очевидно, зашел довольно далеко.
Мне было мучительно больно слушать об этих вещах. Но я решил испить
свою чашу до дна и попросил Кэтрин продолжать.
Понемногу теплая компания стала распадаться - сказались бомбежки,
лишения, нехватка продуктов. К тому же отец Боба узнал наконец, какую жизнь
ведет его сын; по этому поводу был даже весьма ядовитый запрос в палате
общин; папаша перестал давать Бобу деньги и выгнал его с Кэрзон-стрит.
- Я снова вернулась в театр, - сказала Кэтрин, - мы сняли небольшую
квартирку на Эджвер-Роуд... ту самую, где до сих пор живет моя мать. Но
Рихтер по-прежнему приглашал нас, и раза три в неделю мы обедали вчетвером
- Патриция, Рихтер, Боб и я. Платил всегда Рихтер; не знаю, где он брал
деньги. Собирались в одном маленьком и очень симпатичном баре, но только уж
слишком это было далеко, сами посудите: в Ричмонде! Чудное местечко, и люди
там попадались чудные. Этот Рихтер там жил.
- Как назывался бар? - спросил я.
- "Фазан". Общий зал был там самый заурядный, обыкновенная
забегаловка, но в задней комнате, в маленькой гостиной, было очень
симпатично - мягкий свет, музыка; мы долго танцевали, и даже когда
заведение закрывалось, нам разрешали еще посидеть. У Рихтера на втором этаже
была комната. Говорили, что в "Фазане" был еще зал, где играли в карты, но
сама я этого не видела... Да, странный был тип этот Рихтер. Одевался всегда
с иголочки, потрясающие галстуки, туфли крокодиловой кожи - и это в то
время, когда простую-то кожу нельзя было достать. Болтали, что он немец и
занимается шпионажем, но я уверена, что все это неправда. Может, он и в
самом деле был по происхождению немец, но подданство имел британское, и
насчет шпионажа тоже все вранье. Иначе бы он так легко не отделался. После
той аварии он всего шесть месяцев получил...
- После какой аварии? - спросил я, изображая удивление.
- Как, вы не знаете? Весной сорок пятого года - точнее я уже и не
помню, наверно, где-то в конце мая или в начале июня, потому что война уже
кончилась, - Рихтер объявил, что он раздобыл машину и теперь нам будет
проще добираться до Ричмонда. Нам это показалось чудом; в то время машина
была роскошью, о которой и мечтать было нельзя. В самом деле, через
несколько дней Рихтер прикатил к нам вместе с Пат в стареньком "бентли", и
мы несколько дней шиковали... Вы, наверное, помните, какое тогда всюду
царило веселье, сразу после конца войны. Уж и не знаю, откуда бралось
шампанское, но оно лилось рекой. Короче говоря, возвращались мы как-то
вечером из Ричмонда, все четверо здорово под мухой; Рихтер что-то недоглядел
на повороте, машина опрокинулась... Я потеряла сознание. Очнулась в
больнице, долго понять не могла, что со мной. Немного погодя в палату ко мне
пришел полицейский, он очень был вежлив и помог мне все вспомнить. Он
сказал, что "бентли" был украден возле какого-то министерства. Бедный
Гарольд лежал в той же больнице, у него нога была в гипсе, и из больницы он
сразу попал в тюрьму. Вот как оно все получилось... Мне пришлось давать
показания как свидетельнице, Патриции тоже, а Боба его папаша сумел
выгородить, его даже не допрашивали. Словом, Рихтер схлопотал шесть месяцев