"Жоржи Амаду. Пастыри ночи" - читать интересную книгу автора

ему не забыть того утра, которым он впервые увидел Мариалву. Она
показалась ему жительницей другого мира, чудесного мира книг и кино,
сказочной принцессой, а негр обожал сказки о феях, великанах,
принцессах и гномах; кинозвездой, которую, раз увидев на экране, долго
не можешь забыть и видишь во сне чуть не каждую ночь; или недостижимой
обитательницей заведения на пляже Питуба, скрытого от любопытных глаз
кокосовыми пальмами, которые посещали лишь миллионеры и крупные
политические деятели Женщин туда привозили из Рио-де-Жанейро,
Сан-Паулу и даже из Европы, это был высший класс, nec plus ultra*.
Несколько раз Массу случалось смотреть издали на этих женщин -
белокурые, длинноногие, с нежнейшей кожей, надушенные тонкими духами,
либо в дорогих мехах, либо в каких-то воздушных одеждах, они выходили
из роскошных автомобилей. Сладостное, мимолетное видение... Эх,
поваляться бы с одной из них на песке!.. Негр Массу проводил рукой по
своему черному животу, он чувствовал там холодок при одной мысли об
этом. И Мариалва со своей пикантной родинкой на плече, по его мнению,
ни в чем не уступала этим женщинам. Разве можно было остаться
равнодушным, увидев ее лицо, ее глаза, ее улыбку? Массу сразу же
охватило безмерное, безнадежное желание; как и при виде тех сказочных
красавиц, похолодело в животе. Если б он коснулся темной родинки на ее
левом плече, он стал бы ее рабом. Массу склонил свою большую, как у
быка голову и ждал, готовый выполнить любое ее приказание. А она лишь
улыбнулась нежнейшей улыбкой и пристально посмотрела на него робким
взглядом беззащитного создания. Мускулистая могучая грудь негра
напрягалась под дырявой майкой, улыбка Мариалвы стала еще нежнее,
глаза полузакрылись. После того как Массу был представлен Мариалве,
она начала извиняться, что не может пригласить его в дом, где еще не
убрано, да и сама она в столь ранний час еще не одета и не готова к
приему гостей. Капрал Мартин с гордостью наблюдал за этой сценой, как
бы спрашивая негра, есть ли у кого-нибудь в Баии такая красивая, такая
замечательная жена. А негр уже лежал у ног сеньоры Мариалвы,
распростершись в пыли. (* Здесь, самый лучший, непревзойденный
(лат.).)
Мартин сошел на берег у рыночного причала в полчетвертого утра. В
кармане его брюк позвякивали ключи от домика, снятого Марией Кларой.
Впервые, вернувшись в Баию из дальней поездки, он не отправился тут же
в заведение Тиберии. Прежде он обязательно привозил ей подарки,
рассказывал, что с ним случилось за время путешествия. Они выпивали в
честь его возвращения, завтракали или обедали, и всегда находилась
девушка, готовая приютить его в своей постели, согреть на своей груди.
Чуть ли не больше всего на свете Мартин любил после непродолжительной
разлуки вновь оказаться в теплой и сердечной обстановке заведения
Тиберии, вновь увидеть втиснутые в качалку ее обширные телеса, ее
самое, по-матерински приветливую, окруженную девушками, и Жезуса,
сидящего за столом со своими приходно-расходными книгами. Для него они
были единой дружной семьей, к тому же единственной, которую Мартин
знал и к которой был привязан.
На этот раз, однако, Капрал не пошел на площадь Позорного Столба,
где стояло заведение Тиберии. Теперь у него был свой дом, свой очаг. В
сопровождении тележки, нагруженной чемоданами и кое-какими вещами,