"Павел Амнуэль. В полдень за ней придут" - читать интересную книгу автора

лицо Алисы - да, скорее именно Алисы Лидделл, а не Эндрю Пенроуз. Он еще не
был уверен, конечно, но множество внешних признаков, часть которых наверняка
была доступна и вниманию майора, а также интонации и тембр голоса, ну, и
еще, конечно, интуиция, которой доктор привык доверять больше, чем даже
внешним и внутренним признакам, говорили о том, что случай перед ним если и
не уникальный, то все же достаточно редкий в психиатрии. Таким было первое
впечатление, но, чтобы убедиться, ему предстояло, конечно, провести с этой
женщиной еще много часов - он все-таки надеялся, что не дней, поскольку
отменять намеченное на четверг посещение кинотеатра у него все еще не было
никакого желания.
- Видите ли, дорогая Алиса, - сказал он, - если вы посмотрите на вон
тот календарь, то увидите надпись: 2005.
Календарь висел на стене около двери, и изображена на нем была не
голливудская красотка, как следовало бы ожидать, зная вкусы майора
Бржестовски, а стена какого-то пенитенциарного сооружения, судя по маленьким
зарешеченным окнам и бойницам. Впрочем, с равным успехом это могла быть и
какая-нибудь старая европейская крепость века, скажем, семнадцатого или
раньше. Надпись "2005", однако, была ярко-красной и такой большой, что не
разглядеть ее Алиса-Эндрю, конечно, не могла, если не была полуслепой на оба
глаза, но даже близорукой эта женщина не была - Штейнбок видел ее глаза, ее
взгляд...
- Где? - спросила она. - Этот вот? Красивая картинка. И год правильный.

Да?

- Какой же именно? - поинтересовался Штейнбок.
- Вы не умеете читать? - сказала Алиса голосом обиженного ребенка.
- Ну... - протянул он. - По-моему, там написано: две тысячи пять.
Женщина перевела на него взгляд. Нет, точно: близорукостью она не
страдала. И глаза у нее сейчас были одинаковыми. Ярко-голубые глаза и
совершенно детское выражение на взрослом лице.
- Именно так, сэр, - сказала она, глядя ему в глаза взглядом
девочки-школьницы, которую оставили без обеда за совершенно незначительный
проступок, - и если вы меня сейчас же не отвезете домой, я...
Она замолчала - перебирала, видимо, в уме те страшные наказания, вроде
казней египетских, которым она или ее грозные родители подвергнут доктора (а
почему не майора Бржестовски, кстати?), если он сейчас же не отвезет ее
домой... но ведь надо еще знать, где этот дом находится...
- Не продиктуете ли ваш адрес, мисс? - покорно спросил Штейнбок.
- Риджент-стрит, 90, дом, что с высокими такими башенками, - не
задумавшись ни на секунду, ответила Алиса-Эндрю. - Только я не люблю в кэбе,
там дует.
- У ваших родителей, видимо, есть свой экипаж, как я понимаю...
- О да, и папа обязательно пришлет за мной, если вы передадите ему от
меня записку.
Громкий вздох майора Бржестовски засвидетельствовал его отношение к
происходившему. Ну да, бред, конечно, но надо еще учесть явно изменившийся
цвет глаз, выражение лица, и еще то, на что майор наверняка не обратил
внимания: шея. У сорокалетней женщины не могла быть (ну просто по
определению, так в природе не бывает!) гладкая и розовая шея без единой