"Павел Амнуэль. Памятник (Сб. "Фантастика-91")" - читать интересную книгу автора

суметь не выпустить ее из рук.
Мы смотрели митинг по стерео, шла прямая передача на внеземные станции.
Сообщение о том, что объявлен конкурс на проект памятника Царевскому,
прошло сначала мимо моего сознания. Лишь на другое утро, когда мы начали
работу по штатной программе, я вспомнил этот завершающий штрих митинга.
Памятник. Где-то на Земле в центре огромной площади будет стоять
каменный или металлический Генеральный директор системы "Глубина".
На планете прекрасные скульпторы, они сумеют передать и силу духа СП, и
уважение к нему, но никогда не передадут масштабов сделанного.
Царевский вывел людей к звездам - сфера обитания человечества скачком
увеличилась в тысячу миллиардов раз! Кто сможет изобразить этот факт, так,
чтобы он вызвал трепет, оцепенение, содрогание - все те эмоции, которые
испытали первые звездолетчики, когда, достигнув системы Проксимы,
оглянулись назад и не различили родного дома, родной звезды среди тысяч
других таких же?
Памятник. Если говорить серьезно (а недели через две я думал об этом
вполне серьезно), то главной особенностью памятника СП дожна быть
многофункциональность. Глыба камня или металла - абсурд. Прежде всего, у
сооружения, каким бы оно ни было, должна быть явная полезная функция. Я
вылавливал в сообщениях с Земли те крохи, что касались объявленного
конкурса. Общий смысл был ясен -речь шла о скульптурах, варьировались
формы, размеры да место установки... Было даже предложение вырубить
памятник из цельного монолита на терминаторе Меркурия, где наиболее
выигрышна игра светотеней.
Месяц спустя "Диоген" перебазировался в самую сердцевину облака, где
плотность достигала миллионов молекул в кубическом сантиметре.
Число казалось таким огромным, что Марта уверяла даже, что сквозь
облако стало трудно смотреть, свет звезд мерцает. Все понимали, что это
лишь игра воображения, но по вполне понятным причинам мы приняли игру,
пытаясь уловить, изменился ли цвет трех зеленоватых гигантов, к которым мы
приблизились на полпарсека.
Я собрал экипаж и спросил:
- Есть у нас художник?
Мне нужен был очень хороший художник, желательно талантливый.
Я объяснил, чего хочу, и в экипаже мгновенно нашлись шесть талантливых
художников - все, исключая меня. Если бы мне понадобились талантливые
композиторы, нашлись бы и они: таланты возникали при одном упоминании
имени Царевского.
Я подозреваю, что на "Диогене" все думали о памятнике, но мысль пришла
ко мне, и экипаж бросился претворять ее со всем пылом, на какой был
способен, если учесть загруженность штатными и нештатными программами. Мы
едва успели сделать все к сроку, и, когда "Диоген"
стартовал к Солнцу, мы оставили в центре облака-один из бортовых
челноков, нашпигованный аппаратурой вовсе не астрофизического свойства. Не
знаю, как художники, но конструкторы у меня на борту были талантливые, и
здесь влияние КБ Царевского было не косвенным, а вполне реальным.
Когда мы вернулись домой, срок конкурса еще не истек, и я от имени
экипажа представил проект. Должны пройти двести лет, чтобы свет от
молекулярного облака, где мы провели полгода, достиг Земли. Через двести
лет все увидят то, чему мы отдали месяцы труда. Мы показали фильм, который