"Анатолий Ананьев. Малый заслон " - читать интересную книгу автора

раз сон хороший видел? А сон-таки я видел, это точно. Слышь, старшина, лежу
будто я дома, сплю себе на здоровье, ни блох, ни комаров, и баба под боком.
И чувствую я тепло ее всем своим телом. Женское тепло, чуешь! Ну вот, лежу и
сплю себе, и вдруг будто захолонуло в боку. Протягиваю руку - мать моя,
бабы-то нет. Ушла. Тут меня словно кто кнутом жиганул - куда делась? Я прямо
в подштанниках во двор, туда, сюда - нет нигде. Я к соседу, стучу... А в
жизни у меня такой случай был. Подвыпил я однажды крепенько, пришел домой и
спьяну-то разбил крынку. Жена на меня, я на нее, ну, в общем, знаешь, как
это бывает, разговор семейный. Малость пошумел и уснул. Поднялся чуть свет,
глядь, а жены и след простыл. Туда, сюда, нет и все. А о том-то и не
подумал, что ее еще с вечера соседи спрятали. От меня, конечно...
- Ты пойдешь на пост или нет?
- Я-то готов, только вот сапоги не налазят, отощали за ночь. А может,
ноги раздулись?..
- Чужие напяливаешь.
- С чего мне чужие брать, свои, с подковками. И подошвы спиртованные.
Посвети-ка. Однако и впрямь чужие.
Старшина включил фонарик. Опенька подтянул сапоги к свету и стал
разглядывать.
- Не мои. У меня с подковками. Ну-ка, посвети еще. Вот они где, мои-то.
Ну да, и портянки мои. Скажи на милость, кто их поставил к стенке, кому они,
вороные, помешали?
- Дал бы я тебе сейчас пару нарядов вне очереди за твою болтовню, да
настроение портить не хочется. - Зачем же так строго?
- Хорошо еще, что ты не на передовой эти разговорчики затеял, а то бы
узнал живо, какая строгость бывает.
- Я и говорю, в тылу, в каком-то, черт знает, в каком, селе, в сарае...
А на передовой разве Опенька разувался когда? Нет уж, извини, чтобы меня
фриц босым застал.
- Ну, быстрей, быстрей!
Подпоясавшись, Опенька перекинул через плечо противогазную сумку, взял
автомат и каску и пошел вслед за старшиной к двери.
- Так я про сон: приснится же такое...
- Ты, Опенька, кроме баб, что-нибудь во сне видишь или нет?
- Как? Конечно, вижу. Третьего дня кума мне приснилась, и так
приснилась, скажу тебе...
- Болтун ты, тьфу. Смени Щербакова и стой до утра. Точка!
Опенька остался один среди ночи, среди непроглядной тьмы, плотно
спеленавшей землю. Он прохаживался вдоль стенки сарая от угла до угла,
проклиная ночь, немцев и старшину, который так некстати разбудил его и
поставил на пост. "Злой человек этот старшина, вредный, - рассуждал
Опенька. - На кой ляд мне торчать здесь? Мы в тылу, и немцы - бог знает где.
От кого охранять? От своих? Себя от своих? Какой же это порядок! Приехал в
тыл, значит, спи, отсыпайся вволю за прежний недосып. Да к тому же, здесь
весь полк стоит, тут часовых, как грибов после хорошего дождя. Вот и пусть
стоят, охраняют, а у нас бы можно и не тревожить людей. Был бы хороший
старшина, взял бы да и сказал: "Спи, мол, брат Опенька, храпи в полную волю,
сколько твоей душе угодно - про запас спи". И спал бы Опенька, и храпел бы
во все ноздри, да на куму любовался. Эх, шельма, и приснилась же!.. Он ходил
и улыбался, занятый своими мыслями, а на востоке светлой полоской пробивался