"Вахтанг Степанович Ананян. Месть" - читать интересную книгу автора

вернулась, облизала мне руки, печально взвыла. Я понял, что она очень
привязалась ко мне и не хочет уйти против моей воли. Я погладил ее по
голове, показал ей пальцем на медведей и сказал: "Геч!" И она ушла к своим
начинать новую жизнь, а я, печальный, вернулся в село...

5

Прошло время. Мы немного забыли о Мохнатке. Я снова ходил на охоту, но
в другие места, потому что к ущелью Тигра сердце не лежало - не хотелось
встретиться с Мохнаткой.
Южный склон Артоса летом лишен растительности. Там голые скалы, щебень,
чахлые кусты и терновник. Молодая трава засыхает еще в июне, и эта часть
горы приобретает пепельный цвет. Только в ущелье, у родников, есть еще жизнь
и зелень. На одном из таких голых склонов стоит старый ветвистый дуб, дающий
тень утомленным жарой путникам и овечьим стадам. Даже издали видна, немного
ниже дерева, узкая темно-зеленая впадина, и путник тотчас же догадывался,
что из-под дуба струится родник и дает жизнь этой зелени.
Как-то по пути в одно из знакомых мест сел я у этого родника, развязал
башлык, поел и отдыхал, прислонившись к дереву.
Не знаю, как это вышло, но меня взял сон. Устал человек, а тут тень,
прохлада - ясно, задремлешь.
Много ли я спал, мало ли, аллах знает, но когда открыл глаза, вижу -
солнце уже заходит за горы. Протянул руку к ружью - нет ружья. Посмотрел
туда-сюда - нет ружья. И людей поблизости не видно. Думаю: не унес ли
разбойник? Но чего же он меня в живых оставил? Даже не ограбил... А если не
разбойник, так кто же унес ружье?
Только я подумал об этом, как слышу сзади: тумб-тумб-тумб...
Обернулся - что я вижу! Прямо на меня идет огромный медведь. Я так и
затрясся от страха. Эх, думаю, кремневки моей славной нет, чтобы ему башку
разбить, что сделаешь одним кинжалом... Обернул левую руку полой бурки,
выставил вперед, как щит, и жду.
Проклятый медведь без всякого страха идет прямо на меня, будто перед
ним и человека нет. А меня страх обуял. Конец мне, думаю. Хотел залезть на
дерево, да вспомнил, что медведь поопытнее, чем я, в этом деле. И в эту
отчаянную минуту я вдруг заметил, что медведь на правую заднюю ногу хромает,
и сердце заскакало от радости.
"Ай, Мохнатка, родная, ай, хромая моя! - закричал я и, протянув руки,
бросился ей навстречу, обнял ее голову.
Медведица дружелюбно зафыркала и по старой привычке облизала мне лицо.
А потом стала передо мной и смотрит на меня так печально, так горестно,
точно сына похоронила. Говорю я ей: "Отчего ты так печальна, моя родная,
почему одна? Разве я тебя затем к твоему народу послал, чтобы ты грустила?
Где же муж твой? Где детки?" А она, как вдова, поникла головой и тихо
вздыхает. Потом повернулась и пошла. Пошла, вытащила из-под камня мое ружье
и, как человек, на двух ногах несет ко мне, обняв его передними лапами.
"Вот так чудо! Зачем это она мое ружье прятала? - думаю я, - Дивны дела
аллаха! Погляди-ка, знает ведь, что ружьем проливают кровь, побоялась,
должно быть, чтобы я неубил ее, не узнав спросонья".
Ну да, Мохнатка хорошо эти дела знала. Протянул я руку за ружьем, а она
не дала, повернулась и пошла куда-то наверх, на скалы. Шла, шла, потом