"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

хоть зарплату получай, как все люди..." А какие они все - люди?
А все люди, дорогой дядя, поработают-поработают, потом хотят отдохнуть.
А когда отдыхают - хотят развлечься, отвлечься. А если не отвлекутся, не
развлекутся, - им работать не хочется. А уж если работать не хочется - тут
голодовка, тут дело реальное. Вот и выходит - на одном конце - голодуха, а
на другом - девать себя некуда. Конечно, тут бы надо рассматривать этот
вопрос на фоне экономических, исторических и прочих обстоятельств - почему
так все сложилось с художеством, а не этак. И, конечно, женщину эту,
администраторшу, понять можно - конечно, люди так нахлебались от "особенных"
людей, что как скажут про кого-нибудь, что он "особенный", так
настораживаешься - не сел бы на голову, поскольку он "особенный". Надоело
людям кланяться-то. Век не тот. Сильному уж и то кланяться не хотят. А тут
"особенные" какие-то. И опять ему привилегии, видишь ли. Живи по правилам,
как все, - и никаких привилегии тебе не надо будет. Делай, как все, и будет
и тебе хорошо, и остальным не обидно.
Но только вот беда, дорогой дядя, художество - это такая область
промышленности, где быть исключением - и есть правило.
Главное правило для художника - быть исключением. Хочешь, не хочешь.
Такая промышленность.
Потому что, если я два велосипеда сделаю вместо одного, то это будет -
два велосипеда. А если я два раза один и тот же стих напишу, то это будет
один стих, а не два. Стих или картину, любое сочинение - все равно. А
сколько раз я эту картину изготовлю, сколько штук я этого сочинения
изготовлю - это уже значения не имеет. Это называется тираж. Тираж,
повторение, репродукция - это есть ремесло. А искусство каждый раз
происходит по одному разу.
Вот в чем особенность, дорогой дядя.
И вот я спрашиваю - кому все это нужно? Что ответить? И хочу все
потихоньку вспомнить и разобраться. Пришел я однажды в Третьяковскую галерею
посмотреть "Боярыню Морозову". И вижу - в зале рядом с ней устанавливают
холст, по размеру равный "Боярыне Морозовой". На подрамнике, честь по чести,
копию будут делать -один к одному, повторение. Ладно, думаю, кому-то
заказали. Заглянул я на грунтованную сторону холста и вижу - огромная
фотография, бледная, во весь холст, даже перерисовывать не надо по
клеточкам. Серенькая такая "Боярыня Морозова" огромного размера. Теперь
только краски наложить.
Я узнал - заказали знаменитому художнику, деньги огромные - триста
тысяч на старые деньги. Заказ. Сурикову такие деньги и не снились, когда он
свою "Боярыню Морозову" писал. И надо было теперь этому художнику поверх
этого фотографического рисунка накладывать краски - мазок к мазочку, один к
одному. И я подумал: ну работенка!.. Тут сдохнешь... Но и деньги такие,
перед которыми не устоишь. Триста тысяч на старые деньги - так мне служители
сказали. И пошла работа.
Хорошо пошла, дорогой дядя. Художник опытный. Цвет видит как надо.
Техникой владеет. Академии кончал. Размеры одинаковые с
картиной-подлинником. Рисунок нанесен фотографией. Тут уж все точно. И пошла
работа. Хорошо пошла. Мазок к мазочку - и стала появляться картина - вторая
"Боярыня Морозова". Думаю - ну, силен! Силен!.. И чем больше стала
проявляться картина "Боярыня Морозова", тем больше начала она становиться
непохожа на "Боярыню Морозову"... Синюшная какая-то. Он уж из одного угла к