"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

Значит, не того ждал.
А сейчас, когда пишу, я увидел сон, видение, если хотите, и все
возникло с тягостным абсолютизмом сна.
Это не был сон-воспоминание, и это не был сон-мечтание о будущем, это
был сон-прощание с тем, чего уже никогда не будет, с тем, с чем я так
спокойно и сознательно распрощался - с молодостью.
Нет, видно, и тогда, в поезде, я почувствовал странное нежелание с ней
расставаться и затосковал.
Ты спросишь, дорогой дядя, чего же тут странного? Все желают ее
продлить и неумолимо омолаживаются, пытаясь реставрировать то, чего не
отреставрируешь. Что же тут странного?
Странно то, что это совсем не в моем характере.
Не то, что я в любви быстро и легкомысленно охладевал или ее что-то
вытесняло, хотя многие полагали, что это так. Наоборот, я долго и упорно
цеплялся за всякую соломинку, и пытался удержать что-то ускользающее, и
предупреждал за полтора километра до пункта расставания - так не надо, иначе
это произойдет, и я ничего не смогу с собой поделать. Но женщины не
понимали, и когда это происходило, они традиционно искали соперниц.
Если ты думаешь, что дело было в чьем-то или обоюдном охлаждении, то ты
опять ошибаешься. Чувства вспыхивают, охлаждаются, иногда это происходит
многократно, иногда всю жизнь. На то они и чувства. Это я знал всегда и
знаю, никогда не требовал у
судьбы невозможного, так, разве что поскуливал иногда во сне,
мечтательном и утопическом. Но я повторяю снова и снова - да, сон - эти
видения, Образ - это абсолют, абсолют желанного или нежеланного, блаженства
или кошмара. А жизнь - это Подобие образа, выполненное из подручных средств.
Именно поэтому, несмотря на мечты и кошмары, жизнь продолжается. Но отсюда -
разрыв снов и действительности. Нет, не поэтому все уходило. Дело кончалось
всегда по одной и той же причине - когда я сразу или через долгое время
открывал, что она не товарищ. Как у других, не знаю. У меня так, дорогой
дядя.
Для меня в слове "товарищ" заключено все. Не мимоходное - "товарищ, вы
на этой остановке сходите?", "товарищ, вы здесь не стояли, вы за мной" и не
безразличное "мы поздравляем товарища такого-то, и желаем", и так далее, а
уверенность в выполнении обещанного, немногословная, часто неожиданная,
помощь и то, что он никогдане потребует, чтобы я был, как он, потому что
уверен, что и я этого не потребую. Короче, товарищ - это то реальное и
оттого неимоверно высокое, чего один человек может ожидать от другого. И
если этого нет, то все остальное обесценивается или вовсе теряет свое
значение. Может ли женщина быть товарищем? Она может быть другом,
любовницей, женой, возлюбленной. А товарищем? Ей трудней всех. Она такие
жуткие тысячи лет добивалась совсем другого - чтобы ее хотели, - что
привыкла считать это своим природным естеством. Поэтому ей так часто не
хватает другого качества. У одного моего приятеля была пачка тестов, анкет,
которые он раздавал гостям заполнять, и все их потом читали.
Большинство ответов на вопросы были шутливые, потому что вопросы были
незначительные и добродушные. К примеру, "ваше любимое блюдо", "ваш любимый
литературный герой", "что вы больше всего цените в женщине", в таком роде. А
я, при моей всегдашней любви к пустякам, решил не острить, а ответить на
вопросы всерьез. Особенно на вопрос "что вы больше всего цените в женщине?".