"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

дни вместе со зрителями, был бы Пушкин.
А я на этом спектакле понял, что предугадать всю будущую систему
обстоятельств невозможно. Потому что они не система. А если система, то
иная. И на этом вся романтика у меня кончилась. А вернее - стала жить во мне
отдельно от жизни. Я над вымыслами по-прежнему "слезами обливался", а над
применением их в жизни стал смеяться. И стало у меня как бы две души,
которые смеялись друг над другом и оплакивали.
Дорогой дядя, а девочка Яна, спящая царевна, так и осталась
неразбуженной. И больше о ней рассказано не будет.
Женщины и потом смеха боялись. Они хотели, чтобы я благоговел. Мы живем
в перевернутом мире, дорогой дядя, в котором слеза дороже смеха. А я с тех
пор, когда смотрел спектакли, всегда знал, почем театральная слеза. Она
стоит столько, сколько за нее платят.
Дорогой дядя, как я все замечательно предусмотрел! Я мечтал - я буду
скромный участник и выйду на поклоны, и девочка Яна увидит. А девочка Яна не
пришла, а спектакль провалился, и мы не заметили, что он имел успех. Ну и
хрен с ними, с этими сказками.
Самое лучшее определение сказки я прочел, конечно, у самого лучшего
сказочника, Ганса Христиана Андерсена. Он сказал: "Сказка - это одно, а
жизнь совсем другое". Ганс Христиан знал дело.


25

Извини, сосед, если я причинил тебе информацию.


26

Видения... видения, дорогой дядя... А что же я там буду делать, в
Тольятти? О чем говорить? О видениях? Смешно. Даже экспертам не докажешь. А
уж читатель, тот вовсе уверен, что если книжка плохая, то это потому, что
автор неточно описал то, что было. И что если бы описать точно, тогда бы уж
ого-го! А что "ого-го"? Придет истинный военный корреспондент, вычеркнет
даже из "Илиады" битвы богов, потому что мы теперь знаем, что их не было,
переведет стихи в прозу, потому что стихами никто, конечно, не говорил, а
тем более во время боя, и тогда уж точно получится не Гомер, а ого-го. Не
будет прежней "Илиады"? Ну и хрен с ней. Зато будет четкое великолепное
ого-го.
Наконец-то!
Эх!..
Из этого видно, дорогой дядя, что я затосковал. Нет. Не тогда
затосковал, а сейчас, когда пишу.
Тогда я даже удивился, как это у меня легко все прошло и даже
воспринялось с некоторым неловким тщеславием - и такое бывает. Чересчур и
внезапно мне было хорошо сейчас, и все подтверждалось. И я давно со всем
распрощался, и уже ничего не болело.
Чересчур мне была дорога зыбкая красота этого вечера и этой поездки.
И я зашутовал, стал дурачиться, стал рассказывать смешные байки и
понимал - нет, я на самом деле распрощался с тем, чего ждал от любви.