"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

пятерка? За нее мне дадут стипендию. Двадцать пять рублей на нынешние
деньги, а без пятерки у меня стипендию отнимут на целый семестр. А кушать
хотелось каждый день. Я помню эту еду. Дело не в том, что в технических
вузах платили больше. Это правильно. Технические вузы учат добывать еду,
искусство - это все же блажь на сытый желудок, не так ли? А дело в том, что
в технических вузах экзаменатор знает правильный ответ и, если ученик тоже
его знает, ему нетрудно доказать права на пятерку. А ученику вуза искусств
доказывать нечем. Он - голенький. Но я не знал, что и экзаменаторы тоже
голенькие. Не знал, не верил и надеялся, что это не так.
Ведь если учат, значит, что-то знают, чего я не знаю, чего
самостоятельно узнать невозможно и если я тоже это узнаю, то тоже буду знать
такое, без чего художником не станешь.
И тут произошел случай, который послужил причиной всему счастью и всем
несчастьям моей дальнейшей жизни.
На выставленной вперед голой банной ноге гондольера с пальцами, в
которые внесли поправки долгая жизнь и плохая обувь, в промежутке между
коленом и щиколоткой, я увидел тончайшие, никем до меня не замеченные линии,
которых ни в одной изобразительной системе не могло быть. В системе не могло
быть, а на бледной ноге они были. А когда я присмотрелся, то эти линии были
обнаружены у него всюду, и он как бы из них состоял. Больше того, мне
показалось, что если их тщательно перерисовать, то на бумаге образуется
натурщик, да не как-нибудь хаотически нарисованный, а выстроенный по
какому-то природному закону.
Сложилось к тому времени два способа рисовать голых натурщиков. От
леонардодавинчевых времен идет рисование по анатомии, чтобы рисовать у дяди
Феди не просто выпуклости и "впуклости", а понимать, что под кожей выпирает.
Метод был хорош. Но у него был один технический недостаток. Хотя у каждого
человека одна и та же номенклатура деталей, однако выглядят эти детали
по-разному. Вид у этих деталей разный. Вот какая штука. А мы рисуем именно
вид, и он у каждого гондольера свой, особенный - пониже гондольер, повыше,
потолще, похудее, помоложе, постарше, профессии разные, а темпераменты? Ну,
непохож банный дядя Федя на Аполлона
Бельведерского, ну что тут поделаешь? Набор мышц такой же, а выглядят
по-другому. Еще Леонардо говорил: "О, живописец анатомист! Бойся показать
знание мускулов!", но мы изготовляли Аполлонов.
В чем состояла идея другого способа рисовать - его называли
"обрубовка"? В том, что надо рисовать не анатомию, которая вся упрятана, а
объемы, которые у всех снаружи. Если дядю Федю раздеть, то мы увидим, что он
не только не Аполлон, но даже не гондольер. В крайнем случае - лодочник.
Однако и это сомнительно. Потому что натурщик-профессионал умеет изо дня в
день стоять на месте, а лодочник все же куда-то едет.
Объемы бывают округлые и, так сказать, граненые. И если представить
себе, что голова -это шар, то, как бы обрубая его плоскостями, мы получим
грани, которые, увеличиваясь в числе, но уменьшаясь в размерах, и приведут
нас к натуральному дяде Феде. И преподаватель твердил: "Нос - это призма".
Мало того, что я лишь один раз в жизни видел человека, у которого нос
был похож на призму, и это было так ужасно, что рисовать его не хотелось, но
и "обрубовка" тоже имела технический недостаток. Сам великий Чистяков,
который ее открыл, видимо, это сознавал. Потому что велел, выстроив игру
плоскостей, заканчивать все же "на глазок". То есть попросту срисовывать с