"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

Левая сторона его пиджака была как бы вышита колодками орденов, наших и
зарубежных,
рядов семь или больше.
- Андрей Иваныч, - сказал он, - вам туда, вдоль этого поезда. Там Ольга
Андреевна все покажет.
- Это Гоша Панфилов, - сказал Андрей Иванович. И мы все друг с другом
перездоровались за руки. Мы с Андреем Ивановичем почему-то тоже, с разбегу.
И мы уверенно пошли вдоль длинного поезда.
- Орденов-то, а? - говорю.
- Блестяще знает испанский, - сказал Андрей Иванович. - Теперь парторг
издательства. Люди шли. Теплые, обыкновенные, и они не знали, как я к ним
относился. А я к ним относился хорошо.


11

Дорогой дядя!
А в газетах и журналах шла платная дискуссия о том, как сделать
необыкновенно прекрасное искусство, которое бы... и так далее.
Эксперты и приблудные трепачи и даже физики высоких энергий и слабых
взаимодействий полагали, что если долго обсуждать эту тему и давать друг
другу советы, то это окончательно-замечательное искусство непременно
как-нибудь да получится. Иногда мелькало словечко "талант", и тогда в него
ныряли как в бомбоубежище, еще реже кто-нибудь вякал "гений", и тогда надо
было замереть и снять шляпу, потому что гении всегда были покойники.
Меня всегда одолевало любопытство - можно ли помереть, не родившись?
Получалось, что гений - это что-то вроде аборта. Но поскольку все знают, что
все обстоит далеко не так, и что гений - это, как раз, наиболее активно
живущий человек, то выходило, что гений - это человек, идеи которого либо
дольше всего доходят, либо быстрей всего присваиваются. В первом случае его
тепло поминают после смерти, во втором он уходит тщательно безымянный. И
выходило, что наивеличайший гений - это народ, который как раз и обладал
двумя вышезамеченными признаками.
А реально практикующие люди художества уныло откладывали изучение
дискуссии, которая особенно мощно длится последние лет полтораста, где-то со
времен фразы Белинского - "Евгений Онегин" - энциклопедия русской жизни", и
старались помнить, что речь идет все-таки о поэме, а не о справочнике.
Реально практикующий поэт, художник или композитор, так и не дождавшись
рекомендаций, которые бы сильно улучшили то, что он делает по старинке, на
глазок и на ощупь, робко выискивали где придется отдельные советы отдельных
художников, композиторов, поэтов, которые на деле доказали, что они-то и
есть таланты, и даже, страшно сказать, гении.
Причем, я имею в виду не идеи, прогрессивные для своего времени или не
очень, которые высказывал или которых придерживался реально практиковавший
классик искусства, и которые зависели от того, на каких житейских позициях
он стоял, поскольку все идеи вторичны, принадлежат сознанию и зависят от
бытия. Нет. Речь идет о том, как происходило и совершалось само искусство у
тех реальных талантов и гениев, которые, мало того, что с дискуссией не были
знакомы в силу лени или неграмотности, но которые, к примеру, жили на белом
свете, когда еще не только дискуссий на эту тему не устраивали, но даже еще