"Михаил Анчаров. Козу продам" - читать интересную книгу автора

цивилизации. А то ведь заиками становились все умные и честные, которые
хотели выполнить все правила. Но это было сделать невозможно. Тогда они
наглядно, на глазах друг у друга, посылали правила... посылали их все. Как
можно подальше. И начинали говорить.
Потому что человек может все!
И я это видел сам. И потому все понял. Потому что был уже к этому
готов. И понял, что потому вся эта сегодняшняя эстрада, против которой я так
негодовал,- это самостоятельная попытка излечиться от заикания. Потому что,
как ни сыграй - все как-нибудь, да не по правилам, все что-нибудь не так. И
среди своры нападающих был и мой лай, увы, мой лай, лай моих претензий.
Потому что они ни на кого не походили, ни на одно из правил, даже на мои. И
им, чтобы перестать заикаться, нужно было прежде всего послать их... Они это
и делали.
Прислушиваться к себе и совершать новинки и музыкальные открытия они
будут потом. Сначала надо было перестать заикаться.
Вспомнил, как зовут прекрасную женщину-доктора. Случайно вспомнил.
По-живому. Ее зовут Юлия Борисовна Некрасова.
Люди начинают заикаться, потому что начинают говорить не то, что
думают, и привыкают к этому, потому 41*0, что бы они ни говорили, всегда
идет одергивание и попрек: "Не так, не так, не так... не то, не то..." Чего
же удивляться после этого? Заиканию? Сначала надо наладить нормальную речь.
Окрыленный успехом, я начал искать более целенаправленно. Женщины и
дети, женщины и дети... Если первая находка пришла от лица Тони, то вторую я
мог ожидать от своего грандиозного собственного сына. А от кого же еще? И я
удвоил внимание.
Он по рождению мальчик, значит, в перспективе будущий мужчина, и
отличается он от будущих мужчин, в том числе от меня, только одним - ему
пять лет, с половиной. Значит, все идеи мужские у него первичные, а не
переученные взрослыми поправками, хотя он иногда уже и заикается. Значит,
влиять начало и на него. Надо было торопиться.
Сейчас в своем лучшем виде он такой "лихой, молоденький и голенький". И
уже маме велел "не вникиваться". Поскольку он будущий мужчина, он круглые
сутки сражается. Как просыпается, так и начинает сражаться. И я ему не мешаю
и даже покупаю пластмассовых воинов. У него их целая армия. Есть и пираты.
- А зачем тебе пираты? - я спрашиваю.- Они же людей резали. Ты тоже
хочешь людей резать?
- Нет,- говорит он,- я же понарошку.
И вижу, что он тоже "не вникивается". Понарошку - это значит спорт,
самое распространенное мужское занятие. И тоже незаметное, как воздух. Так
его много. Но меня это уже не смущало.
И вот однажды... О, это великое "однажды"! Неужели никто не замечает,
что все живое бывает только однажды, дважды не бывает ничего. Дважды, трижды
бывает только в машине. А в жизни - только однажды.
И вот однажды сын приходит и говорит:
- Папулечка! Папулечка!
- Ну, чего? - спрашиваю.
- Я игру придумал.
- Какую же? - поинтересовался я.
- Футбол! - говорит он.
- Ну, футбол не ты придумал...- говорю, потому что знал твердо, что