"Честер Андерсон. Десять лет до страшного суда (роман)" - читать интересную книгу автора

что Мать в конце концов была на стороне Харда. Гильдия Бардов запрещала
поэтам предавать друг друга.
- Ага, - тон иностранца выдавал явное облегчение. - Вижу, что
стихотворный размер в разговоре вовсе не обязателен. Великолепно. Это меня
беспокоило. Образовательные кассеты ничего не упоминают о поэзии, и я не
думаю, что остальные члены экипажа смогли освоить правила стихосложения.
Лиффанское наречие и так достаточно сложное, даже если на нем
разговаривать прозой.
- Образовательные кассеты? - Этот человек был явно иностранцем, это
безусловно, но где в Сокровенном Саду Матери он научился таким мудреным
словам?
- Ты все равно не поймешь, сынок. Скажи мне, у тебя есть имя?
Имя?! Хард размышлял, стоит ли раскрыть свое имя этому иностранцу,
который оказался вовсе не поэтом. И с другой стороны, с одной рукой в
таком опасно закрученном положении, разве можно лгать?
Они шли узким переулком. Из его темноты появился чрезвычайно пьяный
молодой вельможа. Длина его бороды была никак не меньше локтя, что, с
учетом моды, свидетельствовало о том, что он был по крайней мере не ниже
подгерцога.
- С дороги, ты проклятый Матерью подонок! - грубо прорычал вельможа.
- В чем дело? - спросил иностранец. Хард пытался утащить его в
сторону, но иностранец предпочел остаться на месте; Харду не оставалось
ничего другого, как остаться вместе с ним.
- Ага! Они не повинуются! - пьяный вельможа был чрезвычайно доволен.
- Гарлин, Тчорнио, идите сюда и посмотрите на игру, которую нам подарила
Мать!
В круг света ступили еще два вельможи. У всех трех были бороды в
пол-локтя, все трое были одеты в богатые расписные одежды, все трое были
очень молоды и пьяны, а теперь все трое еще и вынули шпаги из ножен. Хард
вручил свой дух в руки Матери.
- Чего вы хотите, ребята? - спросил иностранец.
- Мы хотим развлечься, ты голобородый простолюдин, - чванливо ответил
один из молодчиков.
- Ваша желтая кровь как раз сгодится для этого, - добавил второй.
Первый молодой вельможа прочистил глотку и четко и громко сделал
такое заявление:
- Твоя мать продала себя иностранцам. - Такое заявление было бы
оскорбительным в культуре любого народа; что же касается цивилизации,
боготворящей Мать-богиню, такое заявление было открытым проявлением
намерения убить либо быть убитым самому.
Иностранец высвободил Харда, шепча ему:
- Считай себя покойником, если попытаешься бежать. - Затем, обращаясь
к молодчикам, заявил тоном, не терпящим возражений: - Иностранцы
отказываются покупать ваших матерей. - И добавил в наступившей тишине: -
Вы - прижитые вашими матерями на стороне ублюдки. - Он явно был готов
развивать эту тему и дальше до самого утра, но прежде, чем он начал
очередную вариацию, вельможи двинулись на него.
Хард нашел ближайшее укрытие в дверном проеме дома - в эту ночь он
был просто обречен прятаться в таких укрытиях - и наблюдал за схваткой с
благоговейным ужасом.